Герои, жертвы или преступники?

С балкона этого скромного особняка во Введенском переулке открывается панорама событий всего двадцатого века. Типичный для Симбирска особняк купца средней руки, владельца бакалейных лавок Василия Орлова. Здесь в трудах и достатке жила его большая семья.

В этом доме собирались люди, которых в разные годы минувшего века то признавали преступниками, то возводили в ранг героев и считали нужным называть в их честь улицы. Кто же они — герои, жертвы или преступники? Ни те, ни другие, ни третьи. Просто люди своего времени. Очень разные люди с очень разными характерами и судьбами.

Восстановить исторический облик дома Орловых 1905-06 годов помогла фотография, сделанная Петром Орловым

Вещественные доказательства
За что судили хозяйского сына Василия Орлова и его друга Валентина Рябикова? Обвинительное заключение по их уголовному делу сформулировано так: «В 1906 году вступили в преступное сообщество, именующее себя Симбирской группой РСДРП и заведомо для него поставившее целью своей деятельности насильственное изменение установленного в России основными законами образа правления на демократическую республику».
Преступление государственное, подпадало под 102-ю статью Уголовного уложения и каралось, в зависимости от степени вины, применением каторжных работ на срок до восьми лет или ссылкой на пожизненное поселение с лишением всех прав состояния.
Первым поплатился за членство в «преступном сообществе» Василий Орлов: его арестовали 25 марта 1908 года, когда он приехал на похороны отца. К моменту ареста судить его было не за что: еще в августе 1906 года вместе с невестой Юлией Чарочниковой он уехал из Симбирска в Подмосковье. Готовился поступать в университет, посещал Румянцевскую библиотеку и никакого участия ни в легальной, ни в нелегальной работе социал-демократических кружков не принимал. Как и большинство участников событий 1905-1906 годов в Симбирске.

Василий и Юлия (фото 1906 года)

В основном это были студенты, высланные или выехавшие на родину в период, когда из-за смутного времени были закрыты учебные заведения. Молодые, энергичные люди искренне возмущались неудачной русско-японской войной, расстрелом шествия 9 января 1905 года. Мечтали о демократических свободах «печати, слова, собраний», спорили о Государственной Думе, конституции. Выпускали листовки с призывами «бастовать и праздновать 1 мая», «не платить налогов и не давать рекрутов», «не стрелять в народ при погромах имений» и, наконец, «долой самодержавие!».
Что будет после этого «долой», представляли плохо. Пели революционные песни, дарили открытки со стихами «Если можешь — за мной! Над вершинами гор, где рассвета рождается пламя, мы поднимем свободное знамя!».
Всех этих участников общедемократического движения симбирская полиция прекрасно знала. В архивах хранятся целые тома отчетов службы наружного наблюдения, где «явлены и прописаны» неблагонадежные, с кем встречались, о чем говорили. К осени 1906 года волнения пошли на убыль, университеты открылись, учащаяся молодежь вернулась в аудитории. Печатный станок выбросили в овраг, отлично понимая, что митинги и листовки — дело временное.
Характерный пример. В октябре 1905 года перехватили письмо из Симбирска в Женеву: «Я произведен в прапорщики и оставлен в Симбирске же. Город у нас проснулся. В России что-то грандиозное творится, поэтому, прощаясь с тобой, готов сказать «до демократической республики». Скоро, вероятно, закончу свою службу и поступлю в Академию». Автор письма — Юрий Кролюницкий, студент-медик, за участие в беспорядках был отправлен в армию, известен как один из членов «руководящего ядра» Симбирской группы РСДРП.
Вот так: отбыл наказание, дослужился до прапорщика, «разбудил город», и — назад, в военно-медицинскую академию. А затем — в Париж, завершать образование. Понятно, что к моменту ареста Василия Орлова — марту 1908 года — от Симбирской группы РСДРП остались одни воспоминания. На чем же держалось тяжкое обвинение?

Семья Орловых в год смерти старшего сына Василия

11 сентября 1906 года — черный день дома купеческой семьи Орловых. На рассвете при неожиданном обыске были найдены вещественные доказательства, которые и стали неопровержимыми аргументами обвинения. Это были печать и папка с целым архивом документов, свидетельствующих, что Симбирская группа РСДРП — часть разветвленной опасной нелегальной партии, которая готовится вооруженным путем свергнуть законное правительство Российской империи. Обличало все: адреса и явки ЦК РСДРП в Петербурге и Восточного бюро ЦК, боевой организации центрального района (БОЦР), послания тайнописью, инструкции для агитаторов в деревне об организации революционных комитетов и подготовке вооруженного восстания.
Грабежи и поджоги смуты 1905 года серьезно затронули губернию. После убийства симбирского губернатора Старынкевича подстрекательство к насилию и терроризм преследовались беспощадно. Листовки и митинговые лозунги уже не рассматривались как юношеский максимализм, замешенный на романтике нелегальных явок и паролей. Было неважно, стали ли найденные документы руководством к действию или их только читали.
Василия Орлова осудили. 24 ноября 1908 года он был приговорен к ссылке в Сибирь и лишению всех прав состояния.


Василий и Юлия
Это была счастливая пара, несмотря на трагические обстоятельства их любви и семейной жизни. Когда был арестован Василий, Юлия, работавшая в Осташковской лечебнице, срочно приехала в Симбирск, чтобы выступить свидетельницей со стороны защиты. Она подвергалась большой опасности. Стараясь доказать принадлежность найденных в доме документов В.В. Орлову, следствие провело графологическую экспертизу его почерка. Для этого приглашали двух учителей чистописания. Не доказали. Ряд документов был написан рукою Юлии. И все же она пришла в суд, чтобы заявить, что Василий жил не в доме отца, а у нее, и открыто признала себя его сожительницей. Невероятно смелый шаг в условиях симбирского общества того времени. Когда Василий был осужден, Юлия обвенчалась с ним в тюрьме и последовала за мужем в ссылку.
Их выслали в село Ялань Енисейской губернии. Трагизм был в том, что лишенный всех прав состояния Василий не мог выехать из села, чтобы найти работу. Неутомимая фельдшерица-акушерка Юлия Петровна славилась на всю округу умением принимать тяжелые роды и готовностью ехать на любые расстояния. На свой скромный заработок она содержала семью, да еще помогала другим ссыльным. До последнего часа ухаживала за умирающим от чахотки мужем. Ее рукою написано предсмертное письмо Василия в Симбирск. Она же на тюремном снимке мужа отметила скорбную дату: «Скончался 28 марта 1914 года». В 1925 году Юлия Петровна вернулась в Симбирск, где работала медсестрой фтизиатрического диспансера. Она воспитала сына Юрия, он стал инженером-строителем Магнитогорского завода.

Листок из уголовного дела В. Рябикова Иркутской тюрьмы

Семейный портрет
Это — семья Орловых в год смерти Василия. В центре мать в черном траурном платке. Юлия (стоит вторая слева). Сын Василия и Юлии сидит в первом году. Сестра Клавдия, в замужестве Лебедева (сидит с ребенком на руках). Она прожила долгую жизнь, вырастила детей, вынянчила внуков. Среди родных брат Василия Петр, фотолюбитель (стоит второй справа). Это он сделал снимки, которые через много лет послужили основанием при подготовке музея в доме Орловых. Петр запечатлел дом таким, каким он был в 1905-1906 годах. Он же фотографировал Василия и Валентина в «светелке», где они жили. Запечатлел Клавдию на Гончаровской улице. Сфотографировал группу высылаемых в Сибирь арестантов, среди которых был его брат.
Двадцатый век был неласков к россий-ским семьям. Потомки Василия и Клавдии потеряли связь, жили в Москве и не знали друг о друге. Встретиться помог журналистский поиск. В 60-х годах я работала на телевидении, задумала снять документальный фильм о событиях 1905-года в Симбирске. Нужны были портреты, документы. В Казани, Иркутске, Москве были найдены судебные дела, документы, редкие публикации, разысканы родные участников событий. Все они щедро поделились семейными реликвиями, которые через нашу редакцию попали в Краеведческий музей, а потом в его филиал в доме Орловых.

«Форсун»
6 мая 1909 года был арестован Валентин Рябиков, который скрывался на пасеке под Самарой. 9 октября 1910 года он был осужден по той же 102-й статье, что и Орлов. 23 февраля 1911 года иркутский губернатор известил симбирское жандармское управление, что счет судебных издержек вручен ссыльному Рябикову старостой села Братский Острог. Ныне это — город Братск.
Судьба Рябикова была счастливее, он прожил долгую, полную приключений жизнь. В Сибири работал в кооперативных организациях, не бедствовал, добился перевода в Иркутск, был среди комиссаров. Затем входил в правительство буферной Дальневосточной республики, занимал солидные посты в советских учреждениях, был трижды женат, воспитал сына, талантливого геолога.
Валентин Рябиков много и охотно выступал с воспоминаниями. Написанные им в разные годы сочинения противоречивы. Как видно из судебных дел, родился он не в 1887 году, как пишет сам, а в 1883-м. И не в Симбирске, а в Васильсурске. И не в семье служащих, а в купеческой. В книжке «На положении провокатора» он путано и туманно повествует, как в годы нелегальной работы в Самаре попал в тюрьму, и все товарищи считали его провокатором.

У каждого времени свои герои

Роковой эпизод с обыском в доме Орловых тоже рассказывает каждый раз по-разному. В суде он отрекается от обличающих документов: «Их нашли не у меня, а у хозяев дома!». А товарищам по нелегальной работе писал, будто «брал всю вину на себя, выгораживая Василия». Василий и Юлия уехали в Подмосковье за две недели до обыска. Документы группы РСДРП Василий мог оставить только Валентину, ведь он считался главным в организации. В сенях возле «светелки», где жил Рябиков, был оборудован тайник — вертикальный шкаф, обитый изнутри войлоком, чтобы пустота не выдавала при простукивании. Но документы не были спрятаны. Когда на рассвете полицейские поднялись в «светелку», Валентин попросился в уборную — сарайчик во дворе. Он не знал, что внизу, у двери во двор стоит еще один полицейский. Вынести папку под одеждой страж бы не дал, ее надо было оставить в доме. На пути к выходу была дверь детской комнаты...
Агенты службы наружного наблюдения умели определять сущность своих «фигурантов». В отчетах филеров Валентин Рябиков проходил под кличкой «Форсун». Держался с вызовом, любил «выкинуть что-нибудь этакое». Этот форс дорого обходился и ему самому, и его товарищам. Поэтому ему всегда было что скрывать, отсюда и противоречия в его воспоминаниях, стремление оправдаться.
Это — титульный лист и анкета Рябикова-заключенного Иркутской тюрьмы в период власти Колчака. Кто-то не очень грамотный в графе «за что содержится» написал: «за большевизму».
Музей «Конспиративная квартира Симбирской группы РСДРП» открывался в 1974 году. Архивы тогда были только еще приоткрыты, условия краеведческих публикаций диктовали идеологи, которые считали историю не гуманитарной наукой, а партийной дисциплиной. Поэтому, если исследователь писал «как было», переделывали «как надо». Из-за такого подхода многое было искажено, еще больше утрачено — ушли люди, которые помнили и знали. А их не спрашивали. Аргумент железный: не был в советские времена членом партии, стало быть, отошел от революции, нечего с ним и говорить.
Грандиозные события века двадцатого — Отечественная война, конфликты в горячих точках потеснили летописи 1905-года на дальний план. И не только в переносном, но и в прямом смысле. С балкона дома Орловых открывается вид на обелиск воинской Славы, скульптурную композицию, посвященную участникам локальных войн.
Каждое время находит своих героев.

обсудить статью