Инженер XXI века

Важнейшим элементом промышленной политики является «кадровая составляющая». Об этом — беседа за круглым столом «Делового обозрения» с победителями областного конкурса «Инженер года-2005».
 

Владимир Беда, заместитель главного конструктора ФНПЦ ОАО «НПО «МАРС». Выпускник Воронежского госуниверситета по специальности «теоретическая физика» (1972 год).

— Научно-производственное объединение «Марс», которое я представляю, занимается автоматизацией управления флотом. Предприятий нашего профиля в России, в принципе, много. Однако, несмотря на то, что мы — предприятие, в терминах наших властей, периферийное, мы получаем большие проекты по сложности, по качеству и по тем последствиям, которые они влекут за собой. Инженерный уровень разработок и кадровый потенциал предприятия соответствуют самым высоким современным требованиям. Чем это объясняется? Прежде всего, тем, что у нас очень много молодых специалистов. База — УлГТУ и УлГУ. Молодые инженеры быстро вливаются в производственный процесс. Я бы сказал, что большинство из них имеет очень хорошую подготовку. У нас в основном работают инженеры, которые связаны с компьютерами: с проектированием, созданием систем. Люди, которые умеют проект поставить, реализовать и внедрить.

Михаил Орлов, к.т.н., доцент, зам. заведующего кафедрой «Теплогазоснабжение и вентиляция», ведущий сотрудник научно-исследовательской лаборатории «Теплоэнергетические системы и установки» (НИЛ ТЭСУ) УлГТУ. Выпускник УлГТУ по специальности «теплогазоснабжение и вентиляция» (1999 год).

— Я работаю в Ульяновском государственном техническом университете и занимаюсь проблемами, связанными с системами теплоснабжения, их структурой, оборудованием. За последний год получил десять патентов. Сейчас вместе со своим руководителем, Владимиром Ивановичем Шараповым, выпускаю в Москве монографию. Также готовлю инженеров по специальности «Теплогазоснабжение и вентиляция». В год у нас выпускается около пятидесяти инженеров плюс магистры (это штучный контингент).

Вадим Самойлов, кандидат физико-математических наук, начальник расчетно-методического сектора ОАО «Контактор». Выпускник Ульяновского
филиала МГУ по специальности «физика твердого тела» (1997 год).

— На Ульяновском заводе низковольтной аппаратуры «Контактор» я работаю 11 лет. Пришел на завод, когда учился на четвертом курсе физтеха филиала МГУ. Защитил кандидатскую диссертацию по тематике, связанной с электрическими контактами — одним из элементов автоматических выключателей. В научно-исследовательском отделе мы занимаемся исследованиями электродуговых процессов в автоматических выключателях. Направление нашим исследованиям задал бывший главный конструктор завода, сейчас наш ведущий научный сотрудник Валентин Петрович Мещеряков. Он, по сути, создал наш отдел, проводил и до сих пор проводит ведущие исследования, во многом является идеологом этого направления. Те работы, за которые я был удостоен звания «Инженер года-2005», велись отделом в русле этого направления. Кстати, в ближайшее время выходит книга Мещерякова «Электрическая дуга большой мощности в выключателях. Часть I». В ней обобщен опыт разработки, испытаний и внедрения изделий завода, результаты экспериментальных и теоретических исследований процессов дугогашения при отключении токов короткого замыкания. Работы у инженера на нашем предприятии очень много. Требуется модернизация серийной продукции, разработка и внедрение новой, создание заделов для техники следующего поколения.

Андрей Лазарев, инженер-конструктор 2-й категории УФ КБ ОАО «Туполев». Выпускник УлГТУ по специальности «самолетостроение и вертолетостроение» (2001 год).

— Ульяновский филиал ОАО «Туполев» находится на территории ЗАО «Авиастар-СП». Наш основной объем работ — самолеты семейства «Ту-204». Эта продукция ориентирована на отечественный и зарубежный рынок, поэтому удовлетворяет самым строгим международным требованиям, что подтверждено сертификатами. Крайний проект «Ту-204-120СЕ» — машины для Китайской Народной Республики: грузовая модификация с англоязычной кабиной и двигателями «Rolls-Roys». По словам китайских летчиков-испытателей, облетавших первую машину из заказа, этот самолет им понравился больше, чем «Боинг»: наша машина более удобная в пилотировании, более послушная. Вообще надо сказать, что конкурентоспособность машин весьма высокая. КБ загружено фактически на сто процентов. Кроме выполнения работ по основной тематике мы участвуем в других проектах. Сейчас в своей работе мы переходим на новые информационные технологии. Носителем проектно-конструкторских данных является не чертеж, а трехмерная цифровая модель самолета.

Как вы оцениваете нынешнее состояние инженерной мысли в Ульяновске? Нам есть чем гордиться?

Владимир Беда: Очень отрадно, что в прошлом году был впервые проведен областной конкурс «Инженер года». Это была хорошая идея. Всероссийский конкурс с таким названием проводится с 2000 года. В Зале Славы Российского союза научных и инженерных организаций позолоченными буквами
занесены имена лауреатов профессионального конкурса. По сути — это создание банка данных о наших ученых, инженерах и обо всем том, что делается передового в России. По итогам конкурса выпускается сборник, его материалы помещаются в Интернете.
Я провел небольшой анализ итогов прошлогоднего всероссийского конкурса. Лауреатами его в различных номинациях стали 290 инженеров и ученых. Среди них (а победителем стал один из 30 участников) оказались 12 человек из Ульяновской области: 4 — профессиональные инженеры, 8 — молодые. Это представители УлГТУ, НПО «Марс», а также димитровградцы. Получается, что каждый двадцать четвертый лауреат Всероссийского конкурса оказался нашим земляком. Поэтому я считаю, что потенциал Ульяновска чрезвычайно высок. И его надо поддерживать, показывать. То, что наши люди участвуют в областном конкурсе и выдвигаются на российский, — очень важно. Можно формировать банк данных по нашим ученым и инженерам на областном уровне.
Михаил Орлов: За последние два года сотрудники нашей кафедры получили три гранта президента РФ. В основном средства выделялись на оборудование. Конкурс на получение таких грантов проводится ежегодно: отдельно — среди молодых ученых и их руководителей, отдельно — среди молодых докторов наук. В 2005 году я тоже выиграл этот конкурс. Двухлетний грант дается университету на имя конкретного человека, там предусмотрены определенные суммы на приобретение оборудования, на командировки, частично — на зарплату.
Вадим Самойлов: Состояние самой инженерной мысли и в Ульяновске, и в России представляется нормальным — много талантливых инженеров, много идей. Но нет рискованного финансирования новых разработок, новых технологий проектирования и т.п. Даже там, где профинансированы эффективные разработки, все глохнет на этапе внедрения, где уже требуются десятки и сотни миллионов рублей. Частному капиталу это и не под силу, и невыгодно, а государство от этих проблем устранилось, ждет иностранных инвестиций. Иностранный же капитал заинтересован во внедрении своих разработок и использовании весьма дешевой российской рабочей силы. Здесь нужна очень четкая государственная политика, баланс интересов, в том числе в области интеллектуального труда.
Андрей Лазарев: Когда я учился на старших курсах авиационного филиала УлГТУ, в Казани проходил конкурс будущих инженеров-самолетостроителей, в котором приняли участие студенты ведущих авиационных вузов России и ближнего зарубежья. Первое место в нем заняли хозяева, второе — команда Ульяновска (я был ее капитаном), третье — Харьков. Москва, кстати, себя тогда не проявила. Поэтому мне кажется, что народ в Ульяновске умный. И востребован он сильно.
Михаил Орлов: Я согласен с вами. Люди, получившие, например, нашу специальность, востребованы, качество их образования устраивает работодателей. Многие выпускники едут в Москву, Петербург. Другое дело, что в Ульяновской области они востребованы не так, как в более динамично развивающихся регионах, имеющих высокий научный потенциал.
Владимир Беда: Все, кто ушел с нашего предприятия, со своим багажом знаний, полученным в вузах и отшлифованным на производстве, имеют возможность применить его в столице. Там много фирм, согласных платить большие деньги, но, конечно, за большую работу. Наши коллеги устраиваются в коммерческие фирмы на сопровождение и эксплуатацию продукции, на разработку программного обеспечения. Разработка востребованного программного обеспечения с использованием современных технологий считается делом высококвалифицированных инженеров. Но в Ульяновске мало предприятий, на которых инженеру есть возможность развиваться. Может быть, потому, что должным образом не работают авиапром, автопром, потому что практически похоронили «Искру» — по замыслу, это должно было быть предприятие с самыми современными технологиями, но этого не случилось. В плохом состоянии моторный и механический заводы. Естественно, многие инженеры стали невостребованными. Можно было бы развивать какие-то проекты, создавать новые системы, но крупных частных фирм в Ульяновске тоже практически нет.
Михаил Орлов: Может быть, выход — в создании условий для открытия собственного дела?
Владимир Беда: Как показывает мировой опыт, число людей, способных создать свои фирмы, — 6-9%. Пусть еще часть инженеров станут менеджерами. А остальным где работать?
Андрей Лазарев: К тому же не всегда предприятие может предоставить молодому специалисту необходимые условия.

А что необходимо молодому специалисту?

Андрей Лазарев: Если бы зарплата была побольше, тогда и патриотизма было бы больше.
Владимир Беда: Этого все-таки мало. Должно быть два условия. Первое — материальная сторона. Второе — должна быть среда, в которой специалист развивается. Очень важно, чтобы внедрялись хорошие технологии, постоянно обновлялись, чтобы был поиск нового. У нас на «Марсе» это достаточно развито. Здесь сохранен потенциал квалифицированных инженеров. Но есть другая проблема. Выбыла определенная возрастная прослойка — нет инженеров от 35 до 45 лет. Когда были трудные годы, примерно с 90-го по 98-й, мы не могли набрать молодых специалистов. Поэтому у нас существуют, например, проблемы при назначении руководителей — как административных, так и руководителей проектов. Это должны быть опытные, хорошо подготовленные люди, которые способны управлять коллективом. Такие посты сейчас получают молодые. Для них это хорошо, они получают шикарные возможности. Но они еще не очень хорошо подготовлены.
На мой взгляд, и в подготовке специалистов в вузах есть отрицательные моменты. Платная система обучения приводит к тому, что далеко не все ломоносовы, которые хотели бы и могли бы учиться, попадают в вуз. Ведь способности людей проявляются далеко не сразу. Только с третьего курса обычно начинается становление человека как специалиста. И второе: то, что материальное положение преподавателей ничтожно. Принять экзамен за деньги — не такая уж редкость. И ряд будущих специалистов покупает зачеты, экзамены. А потом именно такими могут прийти к нам.
А что касается зарплаты, то на «Марсе» молодой специалист приходит на минимум инженера — 5 тысяч рублей. С учетом премий и дополнительных выплат его зарплата превышает 11 тысяч. Но это только стартовая оплата труда. Если человек хочет дальше работать, развиваться, то дорога открыта. Через год-два ему могут значительно увеличить зарплату.
Андрей Лазарев: У нас молодой специалист зарабатывает около 10 тысяч рублей. Надо сказать, что в УФКБ молодежная политика перешла в разряд приоритетных.
Вадим Самойлов: Молодому инженеру нужна достойная зарплата, оснащенное современными технологиями исследований рабочее место, руководители, умеющие создавать творческую атмосферу в коллективе при выполнении производственных заданий. Дальше же молодой специалист с призванием сам себя проявит.
Михаил Орлов: Я общаюсь со студентами. На 5 тысяч никто не хочет идти. Даже на первое время, пока молодые.
Владимир Беда: Но вы представьте такую ситуацию: ты пришел из вуза на предприятие, тебе дали зарплату 15-20 тысяч, а ты сидишь, занимаешься, скажем, эксплуатацией программы «Бухгалтерия 1С». Через два-три года все это наскучит, и ты убежишь. Человек должен иметь перспективы профессионального и карьерного роста.
Михаил Орлов: Не знаю, почему наш регион плохо развивается. Кто говорит, что в Ульяновске климат такой, кто — что обломовщина на нас давит... Я считаю, это не так. Я не хочу куда-то уезжать. Осознанно остаюсь в родном городе, в университете, и стараюсь работать в своей сфере. На благо области. На благо науки.

Вам удается реализовать ваши разработки?

Михаил Орлов: В этом плане у нас не очень хорошо. Хотелось бы внедрять разработки поактивнее. Конечно, мы работаем по договорам. Но договоры — это частная задача. А патент на изобретение продать трудно. Хотя интерес к ним есть...
Вадим Самойлов: Реализовать новые и оригинальные разработки всегда тяжело, особенно когда это связано с большими финансовыми затратами, с участием в конкурсах разработок. Легче внедряются теоретические разработки методик расчета, методик проектирования. Наши разработки связаны именно с этим направлением. Например, недавно на заводе были выпущены «Методические основы анализа и расчета наибольшей отключающей способности выключателей».
Владимир Беда: Я тоже не слышал, чтобы в России охотно покупали патенты. У всех предприятий тьма проблем, и деньги все считают. Можно купить патент только в том случае, если ты абсолютно убежден, что он принесет приличный доход.
Андрей Лазарев: На мой взгляд, здесь срабатывает косность мышления. В России еще как-то непонятно: как можно платить деньги за идею? Идея — она бесплатно и на всех.
Михаил Орлов: К тому же сейчас время коротких денег.
Андрей Лазарев: Это правильно сказано. Но хотелось бы, чтобы время коротких денег отрицательно не влияло на качество образования. Думаю, что надо корректировать вузовские программы с учетом современных реалий, технологий. Например, сейчас в авиационной промышленности повсеместно внедряются такие системы автоматизированного проектирования, как CATIA и UG. А в нашем вузе учат преимущественно T-FLEX, AutoCAD. Если приходят к работодателю два специалиста: один знает CATIA, а другой его не знает, но имеет красный диплом — возьмут первого, потому что его можно сразу подключать к работе. Сейчас многие поставщики программных продуктов для вузов делают большие скидки. Университетская лицензия для CATIA на порядок дешевле.
Михаил Орлов: Компьютерной техникой мы обеспечены неплохо. С программным же обеспечением есть проблемы. А вообще мы стараемся отслеживать новинки в отрасли. Проводятся научно-практические конференции, на которые приглашаем научную общественность из многих регионов страны, а также предприятия. Например, в октябре в УлГТУ проходила выставка энергосберегающих технологий. О новых технологиях старается рассказать каждый преподаватель. Но все зависит от уровня преподавателя, его настроя работать. А база строится по образовательным стандартам. В программе есть группа дисциплин, которые может формировать сам вуз.
Владимир Беда: Это — ситуация, когда чрезвычайно велика роль личности преподавателя. Насколько человек продвинутый, мобильный, ориентируется ли в современных технологиях, «хватает» ли все новое. Такие же будут воспитанники. Поэтому в сфере преподавания наиболее актуально иметь подготовленных, свежих людей, которые обучают других.

Что, по вашему мнению, есть инженер? Это — особый склад ума? Зов души?

Владимир Беда: Российскому союзу научных и инженерных организаций в этом году исполняется 140 лет. Когда создавался его прототип — Российское техническое общество, замысел был такой: объединение сил и знаний отечественных инженеров и представителей академических кругов с целью вывести Россию на передовые позиции в области науки и техники. Инженер — это, прежде всего, склад ума. Это личность, способная претворить в жизнь свой или иной замысел через разработку и реализацию проекта. А затем и модернизировать полученный продукт для того, чтобы он был востребован при изменении условий использования. Далеко не каждый абсолютно грамотный человек, исключительно подкованный, образованный и обладающий научным багажом, может быть инженером.
Вадим Самойлов: Согласен с вами. Конечно, обучить можно всему: и теоретическим исследованиям, и экспериментальным, изобретательству, выработке технических решений, но должна быть искра от Бога. И если все это многократно усилено трудолюбием, высокой работоспособностью, то можно ожидать — человек как высокопрофессиональный инженер состоится.
Михаил Орлов: В годы массового производства инженеров сам термин «инженер» стал чуть ли не ругательным. Это было своего рода олицетворение нищего человека. Но до революции к инженеру относились с уважением. Он мог построить все, начиная от моста и заканчивая паровозом, который ходит по этому мосту. Сейчас, понятно, такая универсализация невозможна. Но профессия от этого заслуживает ничуть не меньшего уважения. Проведение профессиональных конкурсов — одна из возможностей привлечь внимание к этой профессии и повысить статус инженера как специалиста.
Владимир Беда: Сейчас век глубокой материализации.
Инженерный конкурс — один из немногих, что не приносят организаторам никаких дивидендов. Взносы, дай Бог, покрывают затраты на подготовку медалей, дипломов, организацию торжественного мероприятия. Но организаторы все-таки пытаются собрать информацию о наших работах, отметить и поощрить людей, которые носят звание инженера. Чтобы человек гордился своей профессией, чувствовал, что его ценят, а его труд и знания — востребованы.
Андрей Лазарев: В прошлом году, когда было награждение лауреатов первого областного конкурса, на банкете в Доме техники я познакомился с работниками ЗАО «Авиастар-СП», которые участвовали в конкурсе, с представителями администрации. Я думаю, что профессиональное общение — тоже очень важно.

В царской России, когда открывали новый мост, главному инженеру полагалось находиться под ним. А если вдруг обрушивался тоннель, то инженер пускал себе пулю в лоб. Это, конечно, крайняя позиция. Но сейчас сохранилось какое-то понятие о профессиональной чести инженера?

Владимир Беда: Это есть. Не в массовом масштабе, но существует. Это инженеры, которым не стыдно за свою работу. Такие люди несут основную нагрузку в своей деятельности. Не оскудела российская мысль совестью.
Андрей Лазарев: Что касается авиапромышленности, тут понятно, что ошибаться нельзя.
Вадим Самойлов: Техника должна создавать комфортные условия для жизни и работы, ограждать человека от опасностей. Наш завод, например, выпускает выключатели, защищающие оборудование от коротких замыканий, возможных пожаров в жилых и административных зданиях, на производстве, в том числе атомных станциях, оборонных предприятиях. Поэтому уровень ответственности очень высокий, а понятие профессиональной чести присуще большинству наших инженерно-технических работников.
Андрей Лазарев: Ответственность есть везде. Каждый должен отвечать за свою продукцию, инженерная она или не инженерная. У каждого профессионала должна быть своя профессиональная честь, гордость.
А если копнуть самую глубинную психологическую суть профессии инженера, то тут важен процесс творения. То, что человек приносит в мир то, чего раньше не было: продукт, который ты сам придумал, разработал. И увидел свою идею уже «в металле» — в реальном воплощении. Когда я только-только пришел на производство, начинал с проектирования мелких деталей. А сейчас прихожу в сборочный цех и вижу, например, что предохранительные решетки системы вентиляции на самолете делаются по моему чертежу!..