Дом, где согреваются сердца

Яблони зла не помнят. Железные ящики гаражей наступают им на корни. Плоская, как галета, многоэтажка навсегда загородила солнечный свет. Почернели изуродованные стволы. А обломанные ветки все тянутся вверх, упрямо засыпая землю по весне лепестками, по осени – измельчавшими, но все еще красными и сладкими яблоками. Вот и все, что осталось от одного из уютных симбирских садов. Сегодня – это часть внутриквартальной территории между улицами Минаева и Карла Либкнехта, типичный проходной двор.

Флигель дома № 42 по Лисиной. Фото 1950-х годов.

Вспомним о людях, которые когда-то лелеяли этот сад. Усадьбу при доме № 42 по улице Лисиной (переименована в Карла Либкнехта) купил в 1936 году врач Иван Петрович Сорокин, только что назначенный заведовать отделом Ульяновской губернской больницы. На четыре десятилетия здесь поселилась семья одного из самых выдающихся и уважаемых в городе медиков. С 1943 года Иван Петрович – заведующий хирургическим отделением областной больницы, затем – главный хирург облздравотдела. На его счету тысячи сложных операций, множество спасенных жизней. Десятки воспитанников «школы Сорокина» унаследовали его мастерство и достойно хранят его память.

Внукам и племянникам прививали любовь к мастерству. Уголок радиолюбителя.

На усадьбе под № 42 было два дома. Зимний – на красной линии улицы Лисиной – принадлежал Сорокиным. А в глубине сада стоял флигель – летний дом в стиле модерн. По всем признакам это и есть «невыявленный» (как называют исследователи) шедевр Федора Осиповича Ливчака. На фотографиях и планах вид его в деталях совпадает с рисунком заказанного в 1990 году неким «Ненастьевым с улицы Лисиной». Изучать творчество замечательного симбирского архитектора начали слишком поздно – многие из его творений уже были безвозвратно утрачены.

Почти одновременно с Сорокиным, в 30-е годы ХХ века флигель купил Иван Титович Рязанцев, принадлежавший к большой разветвленной семье, одной из тех, без которых невозможно представить историю российских железных дорог. На снимке Иван Титович и его супруга Ольга Августовна на крыльце дома, выходящем в сад.

В 16 лет Ваня Рязанцев прибавил себе пару годков, чтобы стать помощником машиниста паровоза. Рослый, смышленый паренек скоро доказал, что не зря выбрал профессию. Через пять лет добился права водить столичные поезда, к составу выходил в белом кителе и перчатках. Паровозы эти ходили на дизельном топливе, что требовало от машиниста особого мастерства. Еще через семь лет был удостоен звания почетного гражданина города Сызрани за предотвращение неминуемого крушения. Службу заканчивал уже в советские времена в высокой должности инспектора Волго-Бугульминской железной дороги. В его распоряжении был специальный литерный вагон.

Семейный альбом Рязанцевых сохранил редкую фотографию. Сделана она в 1913 году, и никто из тех, чьи лица мы видим, еще не знал своей судьбы. В центре -«патриарх» рода Август. Он родился в местечке Шаляле близ Ковно в семье потомственных кузнецов и механиков, строителей и ремонтников первых железнодорожных мастерских российской империи. Появился на свет 1 августа 1858 года, потому и получил имя Август. Участвовал в русско-турецкой войне 1876-78 годов, гренадер. Один из эскизов к картинам Балканской эпопеи художник В.Верещагин писал с него. Когда начали прокладывать железнодорожные пути на Сызрань, попал в Симбирскую губернию, служил в депо станции Батраки.

Крайняя слева – старшая дочь Августа Ольга, в замужестве Рязанцева. Рядом стоит Мария, за левым плечом отца - старший сын Владимир, юнкер артиллерийского училища. Вторая справа – жена Августа Анна, рядом крайний справа – сын Александр, на коленях матери младшая дочь Эмма, мальчик в первом ряду – сын Карл.

Пройдет всего полгода, и Анна скончается от родовой горячки, подарив жизнь еще одному сыну. Ольга заменит младшим братьям и сестрам мать. Еще через полгода грянет Первая мировая, за ней – Гражданская, где пропадет без вести Владимир. Александр пойдет по стопам отца и дедов – станет крупным специалистом котлонадзора ремонтных мастерских Казани. Карл станет инженером служб организации движения на Украине. Через все судьбы пройдет Великая Отечественная. Малышка Эмма станет фронтовым врачом-хирургом, проведет на передовой все дни и ночи Сталинградской битвы. Александр будет строить рокадную дорогу, одновременно готовясь принять участие в боях в должности первого номера пулеметного расчета. Карл дойдет до Берлина, по нелепому доносу попадет под репрессии, боевые ордена отберут. Когда будут возвращать с извинениями, он, не утратив юмора, спросит: «Надолго ли? Снова отбирать не будете?»

Марии суждено было более полувека преподавать в сельских школах. Ей повезло: сын Серафим не сгорел в танке, вернулся домой, принеся «память войны» - неизвлекаемые осколки в голове и теле.

Выйдя на пенсию как специалист-железнодорожник, Иван Титович поступил на работу главным механиком Ульяновского спиртзавода. Мобилизации он не подлежал по возрасту, а опытных механиков в городе не хватало. В годы войны, когда Ульяновск был переполнен эвакуированными, переводчице Ольге Августовне буквально не было цены. Детство и юность ее прошли в Шаляле, и она знала литовский, польский, немецкий языки. Все это было крайне важно при восстановлении документов беженцам и выдаче им хлебных карточек. Только побывать на родине предков ей не довелось: Ковно с 1922 года стал Каунасом, государственная граница отсекла Литву от России, даже переписка родственников была запрещена.

Чета Рязанцевых на крыльце дома (Ольга и Иван).

Чета Рязанцевых вырастила не только младших братьев и сестер Ольги. В своем симбирском доме на Лисиной они приняли, обогрели и вывели во взрослую жизнь добрую дюжину племянников и внуков.

Содержать дом в советские времена было крайне трудно даже при зарплате квалифицированного врача или механика. Поэтому держали квартирантов, среди которых тоже есть очень интересные люди. Старшее поколение горожан еще помнит красивую даму, обладательницу глубокого контральто: она пела в кинотеатре «Художественный», называя его старинным именем «Ампир». Это Татьяна Бинус, жила она на квартире у Рязанцевых. А в 1947 году небольшую комнатку в доме Сорокина сняла пожилая пара – Мария Васильевна, сразу же завоевавшая признание как портниха с безупречным вкусом, и ее муж – худенький старичок, неизменно отвечавший на приветствия старомодным кивком с приподниманием шляпы. Подросткам из соседних домов это так понравилось, что они специально пробегали через двор, громогласно крича: «Здравствуйте, Владимир Иванович!». Потом узнали: это – репатриант, генерал-майор Добровольческой Белой Армии Деникина В.И. Постовский. Он хотел умереть на родине, и после войны принял советское гражданство и приехал в СССР из Парижа. Приехали с женой «в чем были», сохранив от прежней жизни и парижского комфорта лишь пару хрустальных стаканчиков и старинный кортик.

Семья Августа.

На городском кладбище вечным сном спят Сорокины и Рязанцевы. ХХ век разбросал их наследников на всем пространстве бывшего СССР от Балтики до Тихого океана. От сада уцелели лишь задавленные чужими гаражами яблони. А вот гостеприимный дом цел. Добротный, исключительно хорошо спланированный, он был разобран при массовом сносе квартала. Его охотно купили и вывезли в Сенгилеевский район.