Миротворец для умных людей

Гость июньского номера — президент нотариальной палаты Ульяновской области Венеря Браташова.

Венеря Браташова

Венеря Ахатовна Браташова. Родилась в г. Миассе Челябинской области. Родители — простые рабочие. В 1974 году закончила среднюю школу, затем Свердловский юридический институт по специальности «Правоведение». По распределению приехала в Карсун Ульяновской области. Переехала в Ульяновск в 1991 году, работала старшим нотариусом Первой Ульяновской государственной нотариальной конторы. В 1995 году занялась частной практикой. С 1998 года — президент нотариальной палаты Ульяновской области. С 2001 года — председатель комиссии Федеральной нотариальной палаты по контролю за деятельностью нотариальных палат субъектов Российской Федерации. Замужем. Муж — Иван Павлович Браташов, юрист.

— Венеря Ахатовна, на мой взгляд, нотариус, который занимается «бумажной» работой, — скучноватая профессия..
.— Я с вами не согласна. После окончания института мне предлагали поступить в заочную аспирантуру, и когда я распределилась в нотариат, все считали, что мне крупно не повезло в жизни. Потому что в то время в нашей профессии все сводилось к тому, что мы только заверяли копии документов. В 1991 году приняли Основы законодательства о нотариате, и этим законодательным актом статус нотариуса был значительно повышен. Нас стали называть светскими священниками, миротворцами.
— Красиво...
— Это действительно суть нашей профессии. Мы перешли на частную практику (хотя здесь расходы значительны, но и доходы достаточны), и интерес к нам как профессионалам очень вырос. Частный нотариат возникал на пустом месте — никто не знал, как и что делать. В госконторе я сама не могла ручку купить, отчитывалась за каждый списанный стержень. Когда человек приносил такой жуткий дефицит, как пачка бумаги, он мог заходить ко мне без очереди. И вдруг тебе сказали: решай все сама — от помещения до найма работников. А чиновники все-таки потребители: привыкли, что все им дают. Когда же за все отвечаешь сам, то меняется собственное отношение и к профессии, и к себе. И, следовательно, меняется отношение к тебе окружающих и общества в целом.
— Переход к частной практике был неизбежностью или личным желанием?
— Каждый из нас лично принимал решение. И сегодня в России 6 700 частнопрактикующих нотариусов и 308 государственных.
— Фактически вы приобрели статус деловой женщины негосударственной структуры. Пришлось себя перевоспитывать?
— Характер мой нисколько не изменился. Я делаю то, что и раньше делала. Характер нужен тогда, когда я выступаю в роли президента нотариальной палаты. Во-первых, должность выборная, и через выборы, тайное голосование, признаюсь, пройти сложно. Во-вторых, приходится часто принимать непопулярные решения, кого-то наказывать, кого-то ругать. И принимая такие решения, в общем-то, льешь воду против самой себя. Приходится проявлять характер и стараться не кривить душой. Если один раз сам себя сломаешь — работы не будет.
— Похвалите себя: какие качества помогают добиться успеха в деле, которому служишь?
— Очень бережное отношение к человеку, который к тебе пришел. Всегда вспоминаю мою маму. У нее четыре класса образования. Но если кто-то на нее, скажем, в магазине повысит голос, для нее это становится трагедией на неделю. Я об этом помню, общаясь с людьми. К тому же люблю умных людей, мне легко с ними общаться, и сейчас я могу себе позволить общаться с ними более тесно.
— А как же насчет ну... не очень умных? Отстраняетесь?
— В личном общении — отстраняю.
— У нас грубая жизнь... Как поставить на место человека, который огорчил, нахамил, поступил по отношению к вам непорядочно?
— Здесь нужно оценивать человека психологически — что он воспримет? Объяснения, мирное выяснение отношений некоторые люди просто не воспринимают. На кого-то могу и голос повысить, и кулаком по столу стукнуть. Это жизнь. А вне работы... Все, наверное, зависит от собственного мироощущения в конкретный момент. Вот представьте: продавец, врач, учитель (я вовсе не ставлю между нашими профессиями знак равенства!) каждую минуту общается с разными людьми, которые вываливают на него бездну проблем, требуют от него их решения, и им становятся легче оттого, что нагрузили своими проблемами кого-то другого... И отстраниться от всего этого совершенно нельзя. Бывает, захожу в магазин, вижу очередь, разворачиваюсь и ухожу — просто не могу никого видеть. Бывает, и расплачешься...
— А когда вы в последний раз плакали?
— Я только что приехала из Москвы с отчетно-выборного собрания Федеральной палаты, где выбирали президента. Плакала — не при всех, конечно, — от обиды, от бессилия, от невозможности донести до людей то, что хотелось.
— На вас взваливают бездну чужих проблем. А когда же собственные-то решать?
— Мои проблемы такие маленькие по сравнению с тем, что выслушиваешь... Или такой момент. У знакомой женщины умер муж. И я думала: какая у нас мизерная жизнь, как мы друг друга не любим. И главное — не бережем. Люди должны строить свои отношения таким образом: не подозревать другого человека в том, что ты сам не делаешь. А если ты сам совершаешь такие поступки, то и о других мысли соответственные возникают.
— Что главное переняли от своих родителей?
— Они росли в больших семьях, где было по семь-восемь детей. Жизнь бьет всех, но они все такие доброжелательные оптимисты. Плюс необычайное трудолюбие. У меня эти качества — от родителей.
— А оптимисты обиды запоминают?
— Мой отец умер десять лет назад. Он очень ждал, что к 50-летию Победы ему вручат юбилейную медаль. Так о ней мечтал! И не дожил до этого момента четыре дня... Обидно за тех чиновников, которые не пошли ему навстречу и не вручили медаль раньше. От этого в их жизни ничего бы не изменилось. А сколько было бы радости отцу...
— У женщины столько желаний в этой жизни! Кто ей должен помогать их осуществить — мужчина, Бог, дьявол?
— По правилам надо сказать, что женщина должна опираться на крепкое муж-ское плечо. Но я считаю, что женщина должна рассчитывать только на себя. Тогда не будешь питать никаких иллюзий, и не на кого будет обижаться, когда что-то не сделано, недоделано. Если чего-то хочешь — добивайся теми средствами, которые по твоей жизненной установке для тебя доступны.
— У вас есть внутренние запреты, которые не позволяют вам добиваться цели любым способом?
— Не предавать тех, кто тебе доверился. Не совершать подлости: к близким или незнакомым — не имеет значения. Никому не желать плохого — говорят, все-таки мысль материализуется. Зла вокруг нас и так много.
— А человеку, который поступил с вами подло, подадите руку?
— По большому счету, всякое бывает. Могу общаться с ним, потому что — я же говорила — должен вокруг нас быть какой-то мир. А демонстрация (я, мол, с тобой не общаюсь) — это уже зло, что противно всей моей жизни. Но уважать этого человека не буду.
— Болезнь современности — депрессия. Человек, который, как вы, загружен делом, знаком с таким состоянием?— Когда работа переваливает через край. Был у меня момент, когда на работе я себя ощущала напряженно, неуютно, все видела в черном свете. И тут меня с трудом уговорили пойти в клуб, где собирались люди, приобретающие всякие «Цепторовские» вещи. Пришла. Женщины песни поют, стихи и частушки сочиняют про жареную курицу, картошку... Для меня в тот момент это был шок. А потом думаю: почему я их сужу? Попыталась прислушаться. И вдруг поняла: на жизнь надо с разных сторон смотреть. Твоя позиция, какой бы ты ранг ни занимал, не может быть окончательной.
— Про картошку-то ничего не сочинили?
— Да пару рифм помогла придумать. Надо все-таки отвлекаться.
— Для вас лучший отдых — это...— сесть в кресло, завернувшись в плед, с хорошей книгой. И чтоб никого рядом не было.— Профессия сделала вас некоторым образом психологом. Тратите душевные силы, изнашиваете эмоции, а где подпитываться? Может, лучше о себе побольше думать?
— Черствее действительно становишься, никуда от этого не деться. Но думать только о себе опасно, мысли в этот момент могут прийти не самые приятные. Лучше пообщаться с природой. Люблю весной выйти с чашкой кофе во двор (у меня частный дом), чтобы солнышко встало, чтобы рядом собака бегала, кошка лежала, цветы цвели — в прошлом году у меня были одни розы, сейчас пионов насадила. Тишина, покой и радость.
— А пушествовать любите? Где ощутили земной рай?
— Люблю путешествовать с мужем, чтоб как за каменной стеной. Становлюсь человеком, за которым ухаживают и за которого решают все проблемы. В жизни так часто приходится принимаешь решения самой. А насчет рая... Швейцария. Там люди уверены в завтрашнем дне. Это только мы пятнадцатый год живем во времена перемен, когда не уверен ни в чем.
— Бывают моменты, когда вы ощущаете себя азартным человеком?
— Я очень азартна. Заведите меня в споре, и я могу спорить до бесконечности. Меня можно подбить на совершение абсолютно нереального для меня поступка. Но пробовала тут в казино сыграть, на игровых автоматах — не увлекло. Это пустой азарт.
— В какой свой возраст хотели бы вернуться?
— Ни в какой. Меня устраивает то, как я живу. Я эту жизнь живу, не осуждая себя.
— Справедливо, когда человек хочет, чтобы окружающие оценили его в полной мере, или нельзя обойтись без самоуничижения?
— Когда сам себя уничтожаешь, то это путь в никуда. Ты просто начинаешь ненавидеть себя и всех окружающих. И превращаешь в ад собственную жизнь и жизнь соприкасающихся с тобой людей. Что может быть хуже?
— Американцы говорят: не надо вспоминать прошлое —в нем все равно ничего не изменишь. Согласны?
— Нет. Хотя понимаю, что нельзя дважды войти в одну реку, и не надо питать иллюзий по этому поводу. В этом году ездила в Екатеринбург, где училась. Город очень изменился. Но так приятно было встретиться с людьми, с которыми больше двадцати лет назад закончила институт, прийти в ту аудиторию, где училась, в то кафе, где назначал свидания мой будущий муж — такая лирическая ностальгия одолела. Ведь забывается не прошлое, забывается плохое.
— Когда встретили будущего мужа, он был похож на ваш идеал? Сердце екнуло?
— Мне нравились светловолосые и голубоглазые, а вышла замуж за темноволосого и каре-глазого. Идеала не имелось, потому что в институте была избалована мужским вниманием: из пятисот студентов — семьдесят пять девочек. Так что если бы сердце екало, вообще без сердца можно было остаться. А если серьезно, мой муж — очень умный человек. Я его очень уважаю. Мы научились быть ответственными друг за друга. Конечно, и влюбленности случались. Но мы достаточно взвешенно к этому вопросу подходили. Желания расстаться у нас ни разу не возникало.
— Любовь в вашей жизни занимала место больше или меньше, чем профессия?
— Профессия — больше. Сейчас, если встанет вопрос: пойти на романтический ужин с мужчиной, который мне понравится, или решить проблему профессиональную — стопроцентно выберу второе.
— Какая вещь в доме вам особенно дорога?
— Мы с мужем только поженились — двадцать шесть лет назад — получили две стипендии, я пошла в магазин и увидела шикарную чешскую вазу. Купила. И она до сих пор с нами. Она олицетворяет прочность, красоту наших отношений, что-то очень родное. А вообще, я люблю свой дом украшать. Например, в кухне у меня восемь месяцев не было занавесок, долго выбирала. Цена вещи не имеет особого значения. Она должна прийтись моему дому впору, быть на месте. Просто потому, что я очень люблю свой дом.
— Вы создаете впечатление мягкой, женственной, пушистой женщины...
— Это не так. Я сильная женщина. Могу заставить за собой пойти. И то, что меня третий раз выбирают президентом нотариальной палаты области, тоже о многом говорит. Могу изменить мнение людей о какой-то проблеме на любом уровне, потому что я член многих комиссий в нашем городе. Уже четыре года в комиссии Федеральной нотариальной палаты по контролю: представьте себе, что такое главный ревизор на федеральном уровне...
— Все-таки существует такое понятие, как душа? Или человек — это характер, поступок, стремление к цели?
— Без эмоций характер человека не рассмотришь. А душа — это элемент, во-первых, эмоций, во-вторых, внутренних процессов в сознании. Благодаря душе, мы иногда совершаем поступки, которые нам несвойственны и которые противоречат и нашему характеру, и нашим целям.
— Времена, конечно, не выбирают, но неужели никогда не хотелось жить в иные времена?
— Нет. Не надо сказки себе придумывать. Я живу здесь — да. Тяжелое время — да. Но надеюсь, что многое можно поправить. Духовность непременно возродится — и появится мудрость, мораль. Вот мы, например, помогаем пенсионерам. Многие говорят: зачем? Ведь когда мы будем пенсионерами, о нас никто не вспомнит. Разве можно делать добро с оглядкой на то, что кто-то скажет тебе «спасибо»? Тогда лучше вообще ничего не делать. Все равно жизнь идет по спирали. И хорошее рано или поздно вернется.