Шарымчик

Матвей Филиппович Шарымов был едва ли не единственным в мире актером, игравшим Ленина, – и его земляком по рождению. Ведь появился он на свет, как и Владимир Ильич, в Симбирской губернии.

Портрет М.Ф. Шарымова. 1960-е годы

Родился «Шарымчик», «Шарымочка» (так до сих пор ласково именуют ульяновские театральные старожилы этого талантливого артиста и прекрасного человека) 105 лет тому назад 13 ноября (26 по новому стилю) в селе Прислониха. Дочь Ирина передавала семейное преданье: «Мы не Шарымовы, мы – Глазовы. Когда-то давно, приехав в Прислониху, наши предки носили именно эту фамилию. А за глаза называли «шарами». Так и стали Глазовы Шарымовыми».

С детства Матвей был знаком с будущим академиком живописи Аркадием Александровичем Пластовым. Кстати, няня Пластовых тоже носила фамилию Шарымова. Сам Матвей Филиппович в молодости серьезно увлекался рисованием и лепкой, ходил на этюды. Вместе с Пластовым они брали уроки у Дмитрия Ивановича Архангельского. Позже любовь к изобразительному искусству очень пригодилась актеру при работе над гримом. А еще Матвей Шарымов неплохо пел басом, играл на балалайке, умел своими руками мастерить мебель, писал стихи.

В 1920-е годы он работал в Майне «избачем» – то есть заведовал избой-читальней. «…И не только заведовал, – писал краевед Александр Николаевич Блохинцев, – но и был один в семи лицах. Он и заведующий, и библиотекарь, и художник, и пропагандист, и организатор самодеятельности, и истопник, и уборщица». В 1926 году избача выдвинули на повышение в Ульяновск, а осенью того же года сбылась его мечта – Матвея командировали учиться в столицу. С 1926-го по 1930 год Шарымов – студент драматического отделения Государственного центрального техникума театрального искусства (ЦЕТЕТИС). Первые два года молодой актер играл в труппе вновь созданного театра Фрунзенского района (филиал знаменитого Вахтанговского театра). Но отсутствие жилья вынудило оставить столичные подмостки и перебраться в театр Красной Армии в Свердловске. И началась кочевая жизнь: Пермь, Златоуст, Оренбург, Тамбов, Душанбе, Ташкент, Таллин, Ленинград...

В Оренбургском театре Матвей Филиппович встретил свою главную любовь – молодую яркую актрису Лию Радину. Несмотря на разницу в возрасте более чем в 15 лет, он влюбился, как мальчишка. 40-летний мужчина мучился в разлуке, когда Лия, поступив во фронтовой театр «Ястребок» (под руководством композитора В. П. Соловьева-Седого), ездила с концертными программами на передовую и в госпитали. И Матвей Филиппович слал ей письма-треугольнички со страстными стихами. Вот несколько строф из послания от 2 апреля 1945 года:

Мне же с моими тревожными мыслями
Остается совсем, совсем малое,
Жадно смотря
на портретик присланный,
Вспоминать прошлое,
вспоминать бывалое.

И я вспоминаю наши ноченьки пьяные,
Глаза, горящие влажными искрами,
Как губами моими, тобой желанными,
Во тьме желанные губы отыскивал.

После войны Шарымов и Радина поженились. У них была прекрасная семья. Союз двух талантливых, преданных друг другу счастливых людей. Матвей Филиппович умел любить и каждый день радоваться любимому человеку. Он писал супруге и дочери шутливые и трогательные стихи и записки. Даже придумал слово, объединявшее обе их фамилии: «ШаРадина». Когда-то он в шутку говорил ей: «Ты – моя любимая Советская власть! Руководи». Записывал в заветную тетрадь: «Ты жизнь мою улыбкой озарила, круглила смехом острые углы…». Для Матвея Филипповича это был второй брак. Его старший сын Александр – историк и переводчик, работал редактором журнала «Аврора», переводил на русский язык заграничные произведения Набокова.

В те же годы у актера шла работа над его главной ролью. Еще в 1933 году пермский режиссер впервые предложил Шарымову сыграть Ленина. У артиста был небольшой опыт изображения «вождей» – ему уже доводилось перевоплощаться в Ворошилова и Кирова. После сомнений и отнекиваний Матвей Филиппович приступил к репетициям. Но началась война, и впервые выйти на сцену в образе Ильича Шарымов смог только в победном 1945-м в Тамбове.

Именно Ленин «заставил» актера вернуться на родину. Шарымову очень хотелось показать «своего Ленина» землякам. С 1959 года он работал в Ульяновске. Здесь ему довелось сыграть не только Владимира Ильича, но и его отца – Илью Николаевича Ульянова. Это произошло в спектакле «Нет прекрасней назначения» по пьесе ульяновца Василия Дедюхина. Ульяновцы старшего поколения считали Матвея Шарымова лучшим Лениным нашего театра.

Шарж и эпиграмма М.Ф. Шарымова на бюрократа. 1960-е годы

Блохинцев вспоминал об одном любопытном эпизоде: «Как-то однажды, сидя в своем рабочем кабинете, размещавшемся тогда в полуподвальном помещении здания филармонии, под сценой, я пережил потрясающий момент. Вдруг открылась дверь, и на пороге появился… Ленин.Это было что-то невероятное и невыразимое… Что это? Мираж? Галлюцинация? Я настолько оторопел и растерянно вскочил со своего стула, что… Ленин после паузы улыбнулся, и только тогда я понял, что ведь это же Шарымов!.. Он шагнул ко мне, я к нему, обнялись. Но я не сразу пришел в себя, и не сразу ко мне вернулся дар речи, а Шарымов, что называется, расцвел, он был доволен. Потом мы оба хохотали над моим шоком и растерянностью. Вскоре он ушел, поднялся наверх, за кулисы сцены, где должен был выступить в концертном исполнении, а я долго приходил в себя после этой встречи.

В нем все так удачно сочеталось: и рост, и комплекция, и портретное сходство грима, и пальто с бархатным воротником, что все это создавало полную иллюзию личности Владимира Ильича Ленина. Но это была не шутка. Нет! Шарымов был достаточно серьезным и ответственным по натуре человеком, чтобы позволить себе шутить таким образом. Это была проверка актером сделанного себе грима, проверка удачности этого грима, это был один из рабочих моментов его творческой лаборатории.

Для того чтобы выступить в течение пяти-семи минут, требовалась двухчасовая работа над гримом, а грим себе Шарымов делал сам и делал отлично. Вообще, ко всему, что приходилось ему делать, он подходил с полной ответственностью, независимо от того, большое или малое это было дело».

Работая над образом Ленина, Шарымов изучал его портреты (особенно работы скульптора Николая Андреева), многократно прослушивал пластинки, общался с его личным секретарем Лидией Александровной Фотиевой, старыми рабочими Кировского завода. Блохинцев вспоминал, что только когда Матвей Филиппович «увидел фотокопии рукописей, этот легкий и стремительный почерк Ильича, его образ вдруг стал неизмеримо ближе и понятнее, он стал почти ощутимым. Это был образ «воинствующего оптимиста».

Менее десяти лет довелось выступать Матвею Шарымову на ульяновской сцене, но за это время им были сыграны герои Шиллера и Островского, Чехова и Горького. Но главными для себя актер считал «роли советского человека». С супругой им не слишком часто доводилось пересекаться на сцене, а порою они даже играли антагонистов. Например, в героической комедии «Игла и штык» у Матвея Филипповича была главная роль – красноармейца Кузьмы Митрохина. Лии Ефимовне же достался образ спекулянтки Соловейчик. А в «Кремлевских курантах» на сцену в роли Маруси выходила их 10-летняя дочь Ирина.

Сцена из "Кремлевских курантов". 1961 год

Ленина в Ульяновске Шарымов сыграл в трех разных спектаклях. Этот образ стал для него главным в жизни, но это не значит, что актер превратился в занудного моралиста. Матвей Филиппович был очень остроумным человеком. В адрес некоторых коллег и начальников его рукой были созданы шаржи и порой довольно хлесткие эпиграммы. Так, про одного актера, которого в театре знали как стукача, Шарымов высказался:

Он знает все, он знает всех,
Какой удой, каков посев.
Он на стадионе и в хлеву
Везде улыбчив и хорош.
Но не во сне, а наяву
Продаст и брата ни за грош.
Не в меру подл – он в меру добрый,
А встал на хвост – он злее кобры.

Последние строки, где приводится имя актера, опустим. На другом рисунке, хранящемся ныне в госархиве, изображен некий чиновник-бюрократ, а ниже следует подпись:

«Он твердокаменен, дремуч, твердолоб,
Сидит твердолобо в насиженном кресле,
И не сдвинуть его по самый по гроб
С этого кресла, – ну прямо хоть тресни».

Шарымова в театре любили, уважали, считались с его мнением. Он мог и похвалить так, что вырастали крылья, и в глаза высказать человеку какие-либо замечания. Его часто просили быть арбитром в возникавших конфликтных ситуациях. 1 марта 1966 года актер получил звание заслуженного артиста РСФСР. Его талант был на высоте, Шарымов горел новыми творческими планами...

Но ровно через два года, 1 марта 1968-го, Матвей Филиппович ушел из жизни. Когда в августе 2000 года скончалась верная спутница жизни – знаменитая ульяновская актриса, народная артистка России Лия Ефимовна Радина – ее, согласно последней воле, похоронили рядом с мужем. Некогда Матвей Филиппович обещал ей: «Долюбливать буду тебя в раю…». И хотя у Лии Ефимовны всегда было много поклонников, она никого не могла и близко сравнить со своим «Шарымчиком» и больше не вышла замуж.

Антон Шабалкин, архивист
Использованы материалы фондов Государственного архива Ульяновской области, Ульяновского театра драмы им. И.А. Гончарова, книг и периодических изданий.

Завод Андреевых: ненужная трущоба или упущенная возможность?

Завод Андреевых, 1868 год. Снимок из Усольской библиотеки

Потемневший от времени фронтон старинного кирпичного здания да остов полуразрушенной стены все еще видны над бетонным забором в четвертом микрорайоне центральной части города. Вывески над воротами приглашают на автостоянку, предлагают защиту от угона, шиномонтаж, балансировку, обещают «всегда хороший бензин».

Вряд ли владельцы и клиенты этого предприятия малого бизнеса знают, что находятся рядом с останками одного из самых интересных комплексов промышленной архитектуры Симбирска – чугунолитейного завода купцов Андреевых. Заводу, как и его владельцам, принадлежит заметная роль в истории нашего края.

Андреевы – одна из самых старинных симбирских фамилий. Еще задолго до возведения Симбирска на степень губернского города поколения Андреевых арендовали казенную мельницу в слободе Туть на реке Свияге под Синбирском. Первым ее арендатором стал в 1691 году купец Иван Андреев, спустя 15 лет его сменил сын – Ермолай, еще через три десятилетия – внук Василий.

Как свидетельствует классик нашего краеведения Капитон Невоструев, сын симбирского ямщика Иван Андреев уже в конце XVII века вел торговлю с Казанью, Нижним Новгородом, Архангельском, Астраханью. Вел поставки хлеба, рыбы, соли, а позже и сукон. В России купцом считался каждый предприниматель, а торговый капитал быстро становился торгово-промышленным. С петровских времен Андреевы стали гильдейными купцами, в числе немногих вошли в гостиную сотню. Завели кожевенное предприятие по переработке сырых кож на юфть, винокуренный завод.

Покровский некрополь хранит прах видных представителей этой семьи. Памятники были уничтожены, но благодаря сохранившимся в архивах Московского Патриархата спискам стали известны даты и заслуги. «Андреев Василий Ильич (27.4.1821 – 24.10.1882). Потомственный почетный гражданин, 1-й гильдии купец, заседатель Палаты Уголовного суда, владелец чугунолитейного завода, торговец железным товаром в городе Симбирске». Рядом покоится «сестра его Андреева Елизавета Ильинична (1839-1883), девица, купеческая дочь».

Из многочисленных Андреевых, нашедших упокоение на Покровском кладбище, для нашего рассказа важно еще одно имя. «Андреев Михаил Васильевич (1841-1919), Симбирский потомственный почетный гражданин, купец, действительный член Совета ремесленного училища графа В.В. Орлова-Давыдова, владелец старейшего в Симбирске чугунолитейного завода».

Вид этого заводского комплекса периода 60-х годов XIX века сохранил для потомков единственный снимок из библиотеки Усольского имения графов Орловых-Давыдовых. В центре снимка двухэтажное здание со стрельчатыми окнами. Это и есть тот самый уцелевший фронтон, который мы видим сегодня.

Потомственные граждане Андреевы, как и крупнейшие землевладельцы губернии Орловы-Давыдовы, сделали для города очень много в период реформ и особенно после пожара 1864 года. Деловые и общественные заботы надолго связали этих патриотов. Не случайно, когда в память о безвременно скончавшемся губернаторе В.В. Орлове-Давыдове было открыто ремесленное училище, первым его директором стал Михаил Васильевич Андреев. Добрые дела надолго пережили благотворителей – в здании, построенном на средства Орловых-Давыдовых, по сей день работает Автомеханический колледж. «Андреевские» лестницы художественного литья и сейчас служат, украшая лучшие здания нашего города. При участии М.В. Андреева в училище были открыты мастерские по отливке деталей для таких лестниц, одна из них установлена в административном здании областной больницы. Надписи на ступенях отлично читаются и сегодня. Кстати, их оригинальные, надежные и очень удобные в сборке конструкции заслуживают внимания. Их модели украсили бы любую музейную экспозицию.

В период реформ середины XIX века андреевский завод способствовал развитию крестьянских хозяйств, освоив выпуск деталей к сельскохозяйственным машинам.

Век двадцатый обогатил заводскую историю событиями, достойными доброй памяти и уважения. В начале 20-х годов завод Андреева-Пузырева был национализирован и назван «Металлист». Сохранилась фотография рабочих на фоне главного здания. Небольшое предприятие стало выпускать детали для транспорта. В 1939 году завод передали в подчинение Наркомата автомобильного транспорта СССР, и «Металлист» стал выполнять заказы по производству автогаражного оборудования и передвижных механических мастерских для армейских частей. По сути дела, оказался одним из истоков отечественного автосервиса.

Осенью 1941 года андреевский завод принял эвакуированный из Москвы ЗИС – автомобильный завод имени Сталина. Первая продукция для обороны – бронебойные снаряды и малолитражный двигатель Л 3/2. С 1942 года это чугунолитейный цех завода УлЗИС, а с 1944 – цех №5 Ульяновского ЗМД (завода малолитражных двигателей). В 1996 году андреевский литейный цех закрыли – износ оборудования стал окончательным. Два века трудового стажа старейшего симбирского предприятия почтения не вызвали: в списки памятных мест он не вошел, мемориальных досок не удостоился.

Чугунолитейный завод на улице Садовой (переименована в Кирова) – не единственное место, связанное с деятельностью симбирян Андреевых. На углу улиц Советской (Спасской) и Ленина (Московской), напротив областного драматического театра, недавно отреставрирован их доходный дом. Это трехэтажное здание видно на очень многих старинных открытках. Построено оно в конце 1830-х годов и принадлежало сестре Михаила Васильевича Елизавете. Эта «девица, купеческая дочь» удостоилась погребения на Покровском кладбище не по праву рождения. Честь она заслужила благотворительностью. Андреевы прославились не только трудами по устройству ремесленного училища. Михаил Васильевич был помощником председателя училищной комиссии Симбирской Городской Думы Александра Ивановича Алатырцева. Средств Городской Думы для открытия и содержания народных приходских (начальных) училищ не хватало, и Андреевы щедро выделяли деньги из своих личных капиталов, всегда заботясь о целевом и рациональном их расходовании.

Так, в 1873 году на средства Андреевых и при самой активной поддержке Михаила Васильевича за 228 рублей был снят добротный кирпичный дом с двухэтажной дворовой частью в переулке с ласковым названием Курмышок. Там была оборудована большая классная комната, устроена квартира из трех комнат для учительницы, хозяйственные постройки на усадьбе. Здесь учились более 50 мальчиков. Через два месяца по соседству было открыто еще одно училище – для девочек. Средства на оплату классной мебели, книг и учебных пособий изыскали из личных денег купеческие жены, среди которых супруга Михаила Васильевича Надежда Андреевна. Дом, где с 1873 по 1881 год работало училище для мальчиков, сохранился и сегодня, ныне его адрес: 2-й переулок Мира, 37. Никаких табличек здесь, конечно, нет. Заслуги потомственных почетных граждан в советские времена вспоминать не любили, а училище числилось в списке открытых И.Н. Ульяновым.

Доходный дом купцов Андреевых на углу Московской и Спасской пережил второе рождение

Дом Андреевых возле театра реставрировали отнюдь не в память о трехсотлетней истории симбирских почетных граждан, а как образец характерной застройки XIX века. К началу реставрации его состояние было плачевным. В советские времена здесь сначала были коммуналки, затем занималось культпросветучилище. На месте «андреевской мельницы» на Тутях сегодня вырос городок УлГУ. Учатся внуки и правнуки тех, для кого когда-то именитые купцы не пожалели средств, чтобы открыть начальное училище.

Что же касается уникального для нашего города памятника промышленной архитектуры – чугунолитейного завода, – судьба его наводит на нерадостные выводы: отчего-то мы, когда речь идет о памятниках прошлого, изобретаем «что-то эдакое», вроде пластмассовых кукол, а чудом сохранившимися объектами пренебрегаем? Комплекс завода превращен в трущобы, здесь разве что снимать фильмы ужасов. На торги выставляли территорию, словно и не было здесь никогда ничего. А ведь не последний в России Андреев жил в девятнадцатом веке! Почему бы не пригласить современных предпринимателей принять участие в конкурсе, предоставив им льготы? И отдать участок в престижном месте на въезде в центральную часть города с условием стилизованного оформления под исторический объект. Сделают, да еще как замечательно, ведь лучшей рекламы и не придумать.

Наталья Гауз