Замечательный псовый охотник

Петр Михайлович Мачеварианов  в истории русской охоты известен как замечательный псовый охотник, заводчик охотничьих борзых собак, знаменитой фамильной «мачевариановской породы», отдавший любимому делу, псовой охоте, более 50 лет жизни. 

Петр Михайлович Мачеварианов родился 16 января 1807 года в семье небогатого саратовского дворянина, штабс-капитана Михаила Сергеевича Мачеварианова. Его предками были грузинские дворяне МачАвариани,  прибывшие в начале 18 века на российскую службу, обрусевшие, ставшие Мачевариановыми.

Отец Петра Михайловича - Михаил Сергеевич Мачеварианов - еще в детстве был причислен к лейб-гвардии Преображенскому полку. Не «нюхая пороха» по малолетству, появлялся в нем лишь на смотрах недорослей. В те годы молодых дворян женили рано. В 1806 году и Михаил Сергеевич обвенчался с дочерью советника экспедиции Элтонского соляного промысла Екатериной Петровной Ивановой. В 1807 году он был принят  в ведомство тестя. С началом войны с Наполеоном  поступил в Саратовское ополчение в конный полк и отправился воевать с французами, оставив дома молодую жену с пятилетним сыном Петром в ожидании второго ребенка. Больше семья его не видела - он погиб в одном из сражений.

Его подросший сын Петр, воспитанный матерью и бабушкой, вырос добрым и легко ранимым, но, как и отец, тоже провел молодость в седле. Участвовал в польской кампании 1831-1832 годов. Там же в полку пристрастился к псовой охоте, да так, что ради нее без сожаления оставил военную карьеру и, выйдя в отставку, поселился в одном из родовых имений, доставшихся ему после двоюродного деда, бездетного коллежского асессора Федора Михайловича Назарьева. Имение это находилось в Симбирской губернии в  Ардатовском уезде в селе Липовка (теперь село  находится на территории Чувашии).

В селе была старинная барская усадьба с большим одноэтажным домом и громадным, десятин в восемь, сильно запущенным садом, за которым расстилался обширный луг-выгон. Новый владелец приспособил его не для выгула скота, а для молодых борзых щенят. Они выпускались сюда играть и резвиться из расположенной в конце луга псарни, с любовью и знанием дела устроенной Мачевариановым. 

До отмены крепостного права, когда барин и сам был молод и полон сил, а имения приносили хороший доход, устроенная им псарня была одной из лучших в стране. По своим размерам она походила на большой скотный двор. Сколько там было собак, никто из посторонних не знал, по слухам - до трехсот. Первые годы на псарню  Петр Михайлович никогда никого не пускал и показывал гостям только отдельные своры, которые псари выводили на луг. Позже он делал некоторые исключения для охотников и собаководов. Как вспоминал сосед по имению, будущий известный кораблестроитель Алексей Николаевич Крылов: «В 1879 году я был удостоен Петром  Михайловичем редкой чести: он привел меня на луг против псарни и показал мне молодых борзых. … Выпустил их на луг - целый выводок, штук десять, и стал с ними играть. А было Мачеварианову тогда под 80. Он стал на четвереньки, - борзые через него прыгают, он через них, лаял на них разными голосами, лучше их и, видимо, забавлялся искренне и любовно».

Петр Михайлович прекрасно понимал, что, не зная и не понимая истоки породы, невозможно правильно вести племенную работу. А потому на содержание собак не жалел денег. О его любви к ним, о способах воспитания ходили легенды. Многие заводчики борзых считали такое отношение к животным блажью богатого помещика и насмехались над Мачевариановым.

Сам же он писал по этому поводу: «Нападают на мое воспитание щенков, выкормку, которую я разделяю на порции, смотря по их возрасту. Трунят целым хором над тем, что я собак берегу и холю: почему не езжу по ночам (?), зачем в дождливое время не забиваюсь в топь, а предпочитаю степи и луговые места.  В разговоре о сбережении породы утверждают, что строгая сортировка производителей ни к чему не ведет, что «от резвых собак» какими бы статейными они ни были, всегда рождаются резвые, а от тупых - тупые - все это пустые фантазии... Я скорбел душой, когда видел, как пропадает наша дивная, молодецкая порода псовых собак-богатырей и как разводят бритых английских поддергаев - звонарей. Эти голыши, несмотря на все свои полевые достоинства, при малейшем ненастье и северном ветре стучат зубами, как кастаньетами, и щетинятся, как дикобразы».

О своих породистых псах писал с гордостью и любовью: «Порода их чистокровнее и древнее всех Габсбургов и Гогенцоллернов, сложение - богатырское, глаза - вальдшнепные, все части тела - как академические образчики для Самсона, голова и щипцы (это - челюсти, нос и подбородок) сухие и правильные, а такой грациозности во всех приемах и движениях - конечно, не было даже у балерин Фаины Эльснер и Тальони». Борзые Мачеварианова действительно были очень грациозны, с длинной шелковистой псовиной, не крупные и несколько изнежены, волков не брали, но были знамениты экстерьером и быстротой. А какие нежные, подчас замысловатые клички он им давал: Абрек, Лезгинка, Лихотка, Касатка, Швырок, Утеха, Пташка, Резва, Летка, но были Язва и Зелья!

Несмотря на обидчивый и непростой характер, Мачеварианова любили и уважали в столицах и в родном Симбирске, куда он изредка наведывался к сыну Федору. В письме к другому сыну Борису он писал о его жизни в губернском городе: «Меня здесь покоят и балуют все знакомые, так ко мне внимательны, что редкий день, чтобы не было у меня нескольких лиц, а Юрлов приходит каждое утро. Сам я почти всякий день то на званом обеде, то на вечере; только больно меня конфузит моя медвежья шуба».

В конце жизни, видя, что разведение борзых в России и псовая охота приходят в упадок, уступая место ружейной охоте, он потратил много времени на обобщение своего многолетнего опыта в разведении породы.  В 1876 году из печати вышли «Записки псового охотника Симбирской губернии». Книга, написанная понятным каждому, сочным, образным языком, еще при жизни стала библиографической редкостью у многочисленных почитателей Мачеварианова.

В ней он делился и своей болью за будущее породы: «Каких дивных собак передарил я  родным и приятелям, в надежде - авось порода уцелеет и удержится в чьих-нибудь руках; но... не тут-то было! Все эти полевые наездники в каких-нибудь 5-6 лет, запытав насмерть старых псов, выводили таких уродов, в которых не оказывалось ни малейших признаков прежней крови… Мне как человеку не богатому и семейному тяжело было одному поддерживать породу, а разделить помет кровных породистых щенков было не с кем. К тому же в импровизированных съездах товарищи почти каждый раз дарили меня чумой…».

Действительно, из-за частых эпидемий чумы Мачеварианов потерял много собак. В последние годы жизни, когда финансовое положение стало особенно трудным, он мог позволить себе содержать лишь небольшую псарню. В письме к свояку князю Александру Сергеевичу Хованскому он писал: «Мое единственное удовольствие: чтение, гитара и борзые собаки, эти последние доставляют мне одни увеличения дохода. Держу я 10 собак и воспитываю 10 щенков, первых собственно для себя и сыновей, последние поступают в продажу. На эти деньги я покупаю овес для них и струны для гитары… Собаки мои все той же породы, так же ладны, статны, приземисты и с теми же полевыми достоинствами; так же породисты, только перемешаны от родства».

Мало кто знает, что Петр Михайлович изредка увлекался и ружейной охотой. Он охотился с маленьким короткоствольным пистонным ружьецом с великолепной отделкой. Ружье это, как ряд других ружей, бывших в имении, сделано было в собственной ружейной мастерской Мачеварианова. Для их изготовления он выписывал обычные стволы, а  его крепостные умельцы, учившиеся у московских или петербургских оружейников, выполняли ложе, замки и всю остальную отделку. Знатоки утверждали, что их отделка и гравировка не уступала отделке ружей Лепажа или Лебеды. К сожалению, все ружья мачевариановской мастерской исчезли, не попав в музеи, где должны были бы храниться по праву.

В преклонные годы Петр Михайлович жил в почти полностью разоренном имении, все средства употребив на любимое дело. В его письмах к сыну в Симбирск часто проскальзывают сетования на дурное расположение духа: «потому что есть страсть как хочется, а есть нечего. Купленный тобой котел должно быть ошибочно отправлен в Ташкент, а потому собаки мои кое-как накормлены, чуть живы. Все охотники давно тешатся, а я…по безлошадности сижу дома… Мы почти постоянно сидим дома, потому что у нас нет даже простых выездных саней... Я совершенно оглох: обыкновенного голоса не слышу, а только крик, ослеп так, что вижу только в самые сильные очки».

Умер Петр Михайлович Мачеварианов в 1880 году на 74-м году жизни. Его потомкам не удалось сохранить знаменитую «мачевариановскую» породу борзых собак, но слава о них живет до сих пор, как и имя их заводчика.

Татьяна Громова