Симбирский пожар: утраты, загадки, возрождение

150 лет назад на Симбирск обрушилось бедствие: в течение девяти дней - с 25 августа по 2 сентября (13-21 августа по старому стилю) сгорел почти весь город. Гибели избежали лишь незначительная часть, прилегающая к Свияге, и улочки в волжском подгорье.

Наиболее яркое, а главное - объективное описание с анализом причин трагедии принадлежит перу известного литератора, издателя и классика переводческого искусства Дмитрия Петровича Ознобишина.

Автор - крупный землевладелец Симбирской губернии, на протяжении многих лет видный общественный деятель. Избирался членом губернского статистического комитета, гласным губернского собрания. Член «особого присутствия по крестьянским делам». Он - не только очевидец грозных событий бедствия, но и участник работы по преодолению последствий. С первых строк его очерка «Симбирский пожар 1864 года» главные причины катастрофы очевидны:

«Лето было знойным. Безветрие и бездождие при 36 градусах температуры на солнце, даже иногда выше этого… Стены домов были так горячи, от солнечного накала, что нельзя было приложить к ним руку. И вот в эту страшную африканскую сушь вспыхнул пожар на Дворцовой улице… Сгорело до девяти домов, и в числе их четыре каменных. Причиною этого был недостаток воды, в которой Симбирск, расположенный в среде двух рек, Волги и Свияги, сильно нуждается, более двадцати лет вздыхая об устройстве водопроводов, которые, как клад, не даются ему в руки. Да и до водопроводов ли было Симбирску. Благодетельные преобразования, начиная от эмансипации и оканчивая земством, поглощали всю деятельность администрации. Жалкая действительность повседневного быта от нее ускользала…»

Горькая ирония этих строк понятна из последующих событий. «В самую полночь загорелись холодные строения купцов Репьева и Кирпичникова. Пока приехали полицейские части, пылали уже два больших двухэтажных каменных дома… Оба дома сгорели по недостатку в воде и негодности пожарных труб. Так прошла ночь с 13 на 14 августа. С 14 на 15 августа вечером, около восьми огромное зарево озарило весь город. Горела Лосева улица, где бывает базар, тесная, с деревянными сплошными постройками. Пожарная команда, обессиленная предыдущими пожарами, действовала вяло. Вечером 16 августа загорелся дом купца Завьялова на Большой улице… 17 августа - недостроенное здание купца Беляева на Покровской…»

Августа 18-го загорелись улицы Стрелецкая, Мартынова и Шатальная. Горели уже не дома, а целые кварталы были объяты пламенем. Погиб и прекрасный дом архиерейский с домовой церковью, некогда принадлежавший богатому роду Ивашевых, консистория, Дом А.М. Языкова. Горел прекрасный дом В.П. Языкова, однажды спасенный Голубковым, но ничто уже не могло спасти его. Пылала вся Казанская улица. Ветер был сильный, и казалось, весь город был обречен на гибель. Страшное зарево стояло над двухсотлетним Симбирском… Позднее запылал дом губернаторский с своею обширною канцелярией, где истреблены огнем более тысячи уставных грамот. Горел великолепный дом дворянства… с Карамзинскою библиотекою, куда усердием сограждан были вложены многие редкие издания… Самым ужасным стал день 19 августа (2 сентября нового стиля), когда горела лучшая часть города - Венец.

Перечень утрат нескончаем. Всего сгорело 27 казенных зданий, в том числе Губернское правление, Гражданская, Уголовная, Казенная, Контрольная палаты, Городская Дума, 1480 частных домов, 12 церквей, в том числе соборы, где погибло много исторических реликвий, жалованных царями Алексеем Михайловичем и Петром Алексеевичем, а также знамена ополчений 1812 и 1855 годов. Горел комиссариат с огромным складом сукон, обширные провиантские амбары с хлебом. Горели лучшие частные дома, мясные ряды, пекарни.

Жители искали спасения на площадях Соборной, Александровской, Завьяловской, куда они выносили самое необходимое. Сгорело все. После 19 августа в городе было найдено 130 обгорелых трупов. Убрать их было некому - полиция не справлялась.

На Александровской площади, где искал спасения и Дмитрий Ознобишин, он видел отчаяние симбирян, потерявших близких. Особенно запомнился престарелый священник с его невыразимой скорбью о погибшей жене. Автор очерка пережил гибель отцовского дома: «Заехал я в опустелый дом мой. Стены его были голы. Здесь с семьей моей напился я в последний раз чаю, сидя на окнах, и, помолясь Богу, со слезами на глазах, простился с моим мирным уголком… Через день после моего отъезда пожар дотла истребил его. Он был последнею как бы очистительною жертвою этой страшной катастрофы…»

О причинах бедствия писали много. Дмитрий Ознобишин упоминает о распространенных версиях. Говорили о некоей старообрядке Зеленчухе, вздумавшей варить варенье под навесом сеновала. Отысканы были конюшенные метлы, в которые между прутьями натыканы фосфорные спички. Подозревали ссыльных поляков, винили солдат пехотного полка. Общее мнение было: «пожары не случайные, а преднамеренные, и злоумышленники решились испепелить весь город…»

Велось и следствие. Командированный по высочайшему повелению генерал-адъютант Врангель пробыл в Симбирске недолго, отказался от дальнейшего ведения следствия «по его бесплодности». Его сменил сенатор Семен Жданов. Он «привез с собою полную канцелярию крупных и мелких чиновников и сыщиков». Пробыл два года, арестовал стольких симбирских жителей, что в тюрьмах не хватало мест, и… ничего не открыл. Сменивший его генерал Владимир Ден немедленно освободил всех арестованных и прекратил расследование. 1 августа 1869 года дело о симбирском пожаре, разбухшее до 1500 листов, рассматривалось в Шестом департаменте Сената, где и решено было предать его забвению.

А наблюдения и выводы автора очерка о симбирском бедствии Дмитрия Ознобишина забвению преданы не были. «Пожар 1864 года имел огромное влияние на все оттенки симбирской общественной жизни, так что несомненно составляет эру в истории города Симбирска», - такой вывод делает Павел Мартынов, завершая перечень дел по восстановлению города. Был учрежден комитет для воспомоществования погоревшим. Служащим всех ведомств выдали не в зачет годовой оклад. Были отменены недоимки. Со всей России стали поступать пожертвования. Были выделены средства из императорской казны. С первых дней по указанию губернского начальства в город повезли хлеб, было организовано приготовление горячей пищи для погорельцев.

Горькие уроки учтены - наконец состоялось строительство водопровода. Город быстро восстанавливался. Свидетельства этой деятельности налицо: исторические здания, жестоко пострадавшие в пожаре, служат нашим современникам и сегодня.

Один из первых в Симбирске фотоснимков сделан в 1865 году, через год после пожара. Вид на Троицкий переулок примерно с того места, где сейчас «Детский мир» на улице Гончарова. За строительными материалами видна уже восстановленная Троицкая церковь. За ней справа обгорелое здание почтовой конторы - это и есть Дворец Пустынниковых, повидавший в своих стенах Екатерину Великую, Суворова, Пушкина и всех симбирян - героев войны 1812-1814 годов.

Главный (южный) фасад.

Чертеж XVIII века.

Владимирская водонапорная башня построена после пожара на Венце у входа во Владимирский сад. 

Открытка начала ХХ века.

1866 год. Фотограф А. Муренко. Дом Бычковых (справа) служил после пожара резиденцией симбирских губернаторов. Отсюда осуществлялось руководство восстановлением города. Левее - здание почтовой конторы, рядом с которым восстановленная Троицкая церковь.

Дом Ознобишиных в Овражном (ныне Комсомольском) переулке отмечен мемориальной доской.

Наталья Гауз 

Улицы Симбирска - Ульяновска:

Большая - Гончарова, Мартынова - Радищева, Шатальная - Корюкина, Дворцовая - Карла Маркса, Лосевая - Федерации, Старо-Казанская - Красноармейская, Старый Венец - Пролетарская.