Ушла нужная жизнь

Каждый из нас по-разному проживает свою жизнь. Кто-то ее прожигает, кто-то спокойно плывет по течению, кто-то страстно жаждет славы, власти, богатства и, невзирая ни на что, идет к своей цели. И лишь немногие, отрекаясь от себя, встают на трудный подвижнический путь безраздельного служения другим людям. К этим немногим принадлежала и Мария Алексеевна Амбразанцева-Нечаева.

Она была младшей из четверых детей генерал-майора Алексея Сергеевича Амбразанцева-Нечаева. В начале 1880-х годов его сын Иван поступил на службу в Преображенский полк, а Алексей Сергеевич подал в отставку и вместе с женой Александрой Ивановной и тремя дочками перебрался на постоянное место жительства в свое родовое имение, село Новоспасское под Сызрань. Господский дом, окруженный садом, стоял в центре села рядом с величественной каменной Преображенской церковью, в поддержание которой помещики регулярно вносили посильную лепту. В провинции для Алексея Сергеевича быстро нашлась работа. Он завел в имении конный завод и мукомольную мельницу.  Сызранские дворяне избрали его своим уездным предводителем.

У женской половины семьи были свои занятия. Они часто посещали окрестные монастыри и богоугодные заведения. Как-то так случилось, что с раннего детства Марию окружали люди, одержимые сильными религиозными чувствами. В Петербурге таковыми были фрейлины Ее Императорского Величества Екатерина и Наталья Борисовны Мансуровы, основавшие в начале 1890-х  годах в Риге Свято-Троицкий монастырь, куда чуть позже уйдет старшая из сестер Амбразанцевых  - Татьяна.

Девочкой Мария вместе матерью приезжала из Петербурга в этот монастырь, наблюдая размеренную, полную аскетизма жизнь монахинь, их заботу о сиротах и стариках в приюте и богадельне, существовавших  при монастыре. Вместе с монахинями она совершала продолжительные молитвы, соблюдала посты, во многом себе отказывая. Позже, воспитываясь в Смольном институте, она также не пропускала ни одной церковной службы, а в каникулярное время в Новоспасском посещала местную земскую больницу и ясли, проводя целые часы у постели больных и в уходе за детьми. 

В 1897 году не стало Алексея Сергеевича. Чуть раньше вышла замуж средняя из сестер - Александра. Мария осталась одна с матерью. За несколько лет, проведенных вдвоем, они очень сблизились, и настоящим испытанием для дочери стала мучительная болезнь матери и ее смерть. Еще во время болезни Александры Ивановны дочь говорила ей, что хочет, как и старшая сестра, стать монахиней.  Мать не хотела такой судьбы для своей любимицы и перед смертью взяла с нее обещание, что она никогда не поселится в монастырской келье.

Тогда Мария решила на собственные средства открыть в имении общину христианского милосердия и стала готовить себя к предстоящим трудам. Прошла курсы сестер милосердия, добилась у церкви благословения на открытие общины и приступила к задуманному. Недалеко от их дома за оградой сада было возведено бревенчатое здание для общежития матушки и сестер, а поодаль началось строительство больницы, рассчитанной на 10 женщин и 40 детей от года до 14 лет.

Слуги с неодобрением смотрели на все приготовления. Особенно негодовал старый лакей, служивший в доме еще до рождения Марии, и знавший ее с малолетства. Он с презрением относился к простым девушкам, с которыми ей предстояло жить бок о бок, и считал общение с ними унижением для «благородной» барышни. Но Мария Алексеевна стояла на своем и уже принимала в общину сестер.

Открытие женской общины «Во имя Христа Спасителя» состоялось 23 ноября 1908 года. Событие не осталось незамеченным в губернии. «Симбирские епархиальные ведомости» писали: «В селе Новоспасском, Сызранского уезда открылась сельская община, устроенная с утверждения Святейшего Синода по мысли и на средства дочери генерала М.А. Амбразанцевой-Нечаевой. После литургии, церемонии открытия, она устроила парадный обед, на который были приглашены все присутствующие дворяне и священник».

Гости разошлись поздно вечером, усталые слуги убрали и спрятали на чердак все столовое серебро, дорогие скатерти и посуду. Когда утром лакей пошел за ними - он ничего на чердаке не обнаружил. Все было кем-то унесено. Мария Алексеевна это восприняла как божественное указание. Разыскивать украденное не стали, и она ушла из дома, ничего не забрав с собой, оставив даже иконы в дорогих окладах.

Пока строилась больница, сестры ходили по домам, ухаживали за больными женщинами и их детьми. Они приносили с собой необходимые лекарства, молоко и другую пищу.

Сестры с теплотой относились к своей «матушке». Одна из них впоследствии вспоминала: «Матушка во всем была первая, она так много работала; я часто замечала, что у нее на спине платье было мокро от пота. Она бралась за все, даже за самую черную работу, и делала все хорошо».

Еще до открытия больницы сестры общины взяли несколько детей с костным туберкулезом, с которыми не могли справиться родители, и нежно за ними  ухаживали. «Кроткое и любвеобильное обращение с больными настоятельницы сестры Мари, не знающей отдыха днем и ночью, послужило примером для сестер, которые также проводя бессонные ночи, не отстают от своей настоятельницы и в самоотверженности при уходе за больными. Встреченная сначала среди крестьянского населения с недоверием, как и всякое новое, теперь больница общины осаждается больными всех сословий, начиная с незнатных и бедных. При приеме кроме докторши участвовала и сама настоятельница. Лечение  бесплатное ни денег и полотенец, ни других принадлежностей здесь никогда не принимают не только от бедных, но и богатых. Ходят и по домам, бесплатно выдают лекарства, еду, одежду. Настоятельницу и сестер с узелками часто видят идущими домой к заразным больным или одиноким людям. Сестры сами убирают, моют церковь и больницу, стирают, шьют одежду, вяжут, вышивают, с весны сеют, осенью убирают все овощи - запасы на зиму… Община пользуется известностью в Самаре и Саратове», - отмечали «Симбирские епархиальные ведомости».

В годы Первой мировой войны жизнь общины  круто изменилась. Десять больничных кроватей пришлось отдать для  раненых, прибывавших с фронта. Несмотря на трудности, сестры не роптали на судьбу, стойко перенося со всей страной тяготы военного времени.

Страшным потрясением для Марии Алексеевны стала весть о гибели в 1914 году  единственного брата. Перед уходом на фронт он составил завещание, по которому в случае гибели оставлял любимой сестре большую часть своего имущества. Его Мария Алексеевна тоже продала, а деньги принесла в общину.

В 1917 году произошла революция, началась Гражданская война. Во время боев под Сызранью усадьбу Амбразанцевых сожгли, разорили и общину. Мария Алексеевна, лишившись своего любимого детища - смысла всей жизни, не пала духом. Хоть и жалко ей было покидать родные стены, но делать было нечего. Вместе с дальней родственницей монахиней Ниной (Верой Карловной Боянус) она уехала в самый захолустный уголок Самарской губернии под Кинель. Они нашли себе работу в местной больнице, продолжая облегчать страдания тем, кто в этом нуждался. Купили небольшой домик, завели немудрящее хозяйство. Но связь с миром не теряли. К Марии Алексеевне из Ленинграда изредка наведывалась сестра Александра. Она тайком приезжала на хутор и жила там месяцами, помогая сестрам по хозяйству. Писала им из Ленинграда о последних новостях бывшая сызранская дворянка Ольга Александровна Воейкова, причем всегда на французском языке. «Пишу Марусе и Вере Карловне, по их просьбе - по-французски. Я понимаю, как им там в глуши. Как пишет Маруся, опейзанившись (от фр. paysan(крестьянин), хочется иногда звуков другого мира», - сообщала она дочери Кате в Харбин.

Монахиня Нина (В.К. Боянус) 

Между тем жизнь на хуторе была тяжелой.  Дом сестер стоял на горе, продуваемый со всех сторон ветрами. На ослике они возили воду, из леса на себе носили хворост, корм козам и коровам, обрабатывали огород. Трудно даже представить, что все это делали выходцы из аристократических семей никогда не знавшие грубого, тяжелого физического труда!

Мария Алексеевна с молодых лет имела слабое здоровье, а непосильный труд и переживания только ухудшили его. В начале 1932 года она заболела и 18 января умерла на руках своей единственной подруги. Ей было 55 лет. Ольга Александровна Воейкова вспоминала о покойной: «Она всегда писала с дежурства в больнице, описывала мило свою тихую, опростившуюся жизнь. Заботы о скотинке, «к скудности и недостаткам привыкли, сыты и в тепле». Вечером после трудов тихо сидели в уютной комнатке. Вера читала вслух. Маруся чинила бесчисленные дыры на белье, где уже красовались одни заплаты! Не представляешь себе совсем несчастную Веру, покинутую в этой обстановке. Все-таки главный стержень труда была Маруся… и, по правде сказать, ушла нужная жизнь, для которой ещё было много дела впереди».

Усадебный дом Амбразанцевых-Нечаевых в Новоспасском

Но имя Марии Александровны Амбразанцевой-Нечаевой, дворянки, отказавшейся от всего, что было ей даровано родовитыми предками, вставшей на путь служения «бедным и сирым» не кануло в Лету, потому что благие дела не исчезают бесследно.

Татьяна Громова

Фото из Новоспасского краеведческого музея. На фото под заголовком  - Преображенская церковь в Новоспасском (1920-е гг.)