«Я пиcал с любовью к Отечеству»

3. Зеркало памяти моей ясно*

«Настоящее бывает следствием прошедшего. Чтобы судить о первом, надлежит вспомнить последнее, одно другим, так сказать, дополняется и в связи представляется
мыслям яснее». Так начал Карамзин «Записку О древней и новой России»

«История Государства Российского» и хроника ее создания - зеркало памяти Александровской эпохи. Связь времен и ясность мысли Русского гражданина Карамзина делают его творчество актуальным и сегодня.

1801 - 1825.

Годы царствования Александра I.

1803 - 1825.
Написаны 12 томов
«Истории Государства Российского».

1805 - 1815.
Десять календарных лет вместили 21 год войн России на двух, трех и более фронтах одновременно.

1805 - с Францией и Персией, 1806 - 1807 - с Францией, Персией и Турцией, 1808 - 1811 - с Персией и Турцией, 1812 - с Персией и со всей покоренной Наполеоном Европой, 1813, 1814, 1815 - с Францией. За этот десятилетний период Россией поставлено 800 тысяч рекрут, не считая 300 тысяч ополчения Двенадцатого года.

В первую половину царствования Александра I под ружьем вместе с казаками и ополчением пребывало полтора миллиона человек. Из них не менее 800 тысяч погибли. Одна только война с Наполеоном обошлась России в 600 тысяч жизней. Плюс восемь разоренных французским нашествием губерний, сожженная Москва, неисчислимые материальные убытки и финансовые затраты на военные нужды.

Таковы условия и обстоятельства лет, когда Александр I начинал экономические и политические реформы, а Карамзин писал первые восемь томов «Истории».

«Старина для меня всего любезнее», - любил говорить Карамзин. Сохранившиеся письма и документы свидетельствуют: события реального времени волновали историографа не меньше, чем летописи былых веков.

1805. 20 Ноября. Москва - в Симбирск брату Василию Михайловичу: …Оканчиваю второй том и дошел до введения христианской веры… Сообщу вам новость. Вся австрийская армия в немецкой земле пропала, и французы всеми силами напали на Кутузова. Кутузов должен был ретироваться на встречу другого нашего корпуса; однако же в самой ретираде разбил целую французскую дивизию, убил 4000 человек, взял в полон 1500…

30 Ноября. Получено известие, что мы потерпели жестокое поражение под Аустерлицем… Мы не привыкли не только к большим поражениям, но даже к
неудачным стычкам, и вот отчего потеря сражения для нас должна быть чувствительнее, чем для других государств.

3 Декабря. Всюду толкуют о подвигах князя Багратиона, который мужеством своим спас арьергард и всю армию… Кажется, что мы разбиты и принуждены были ретироваться по милости наших союзников. Но там, где действовали одни, и в самой ретираде войска наши оказали чудеса храбрости. Так и должно быть…

1808. 17 Октября. Москва. Теперь Европа ожидает следствия Эрфуртского свидания, Бонапарте без сомнения воспользуется им для удержания Австрийцев в бездействии, пока не усмирены Гишпания и Португалия, а там будет новая каша…

Капитуляция Парижа. Неизвестный художник, XIX век.

1809. 15 августа. Мы не умели ценить прежнего спокойствия Европы, а теперь осуждены видеть гибель империй и ждать будущего со страхом…

Наблюдения и впечатления предвоенных лет нашли отражение в «Записке
о древней и новой России».

Наполеон, одним махом разрушив знаменитую державу Прусскую, стремился к нашим границам. Никто из добрых россиян не был покоен: все чувствовали необходимость усилий чрезвычайных и ждали, что сделает правительство. Выходит Манифест о милиции (30 ноября 1806 года. «Милиция» - дополнительная мобилизация в помощь союзникам). Верю, что советники государевы имели доброе намерение, но худо знали состояние России. Вооружить 600 тысяч человек, не имея оружия в запасе! Прокормить их без средств везти хлеб за ними, или изготовить его в тех местах, куда им надлежало идти! Где взять столько дворян для предводительства? Изумили дворян, испугали земледельцев, подвозы, работы остановились; ожидали и дальнейших неистовств. Нет сомнения, что благородные сыны Отечества готовы были тогда на великодушные жертвы, но скоро общее усердие поостыло. Увидели, что правительство хотело невозможного, доверенность к нему остыла… Имели семь месяцев времени - и не дали армии никакой сильной подмоги! За то - мир Тильзитский…

Тильзитский мир равносилен капитуляции, разрушителен для экономики и политики России. В «Записке» Карамзин называет Тильзитский договор прямым последствием просчетов императорского Кабинета. Александру I «Записка» вручена в апреле 1811 года. Внешняя реакция монарха - холодность и отчуждение. Но не понимать правоты Русского гражданина Карамзина император не мог.

- «Записка» ваша в хороших руках, - заверила историка великая княгиня Екатерина Павловна. Как и все участники этой истории, она знала, что Россия стояла на пороге Двенадцатого года.

События Двенадцатого года занимают особое место в жизни и творчестве Карамзина.

1812. 6 Марта. Москва. Мира с Турками нет, и мы готовимся к войне с французами. Слышно, что сам Государь будет командовать армиею…

1812. 28 Мая. Москва. Французские войска стоят по Висле, наши от Галиции до Курляндии. Война кажется неизбежною. Наполеон в Дрездене и скоро будет в армии.

1812. 29 Июля. Москва. Ждем главного сражения, которое должно решить участь Москвы. Мы положили не выезжать из Москвы без крайности, не хочу служить примером робости. Главная наша армия около Смоленска… теперь все зависит от общей битвы, которая не далека…

1812. 27 Августа. Москва. Наконец я решился силою отправить жену мою с детьми в Ярославль, а сам остался здесь и живу в доме у главнокомандующего… Душе моей противна мысль быть беглецом: для этого не выеду из Москвы, пока все не решится. Вчера началось кровопролитнейшее сражение и ныне возобновилось. Слышно, что мы еще удерживаем место. Убитых множество. Французов более. Из наших Генералов ранены Багратион, Воронцов, Горчаков, Коновницын. С обеих сторон дерутся отчаянно, Бог да будет нам поборник! Через несколько часов окажется, или что Россия спасена, или что она пала… Чем ближе опасность, тем менее во мне страха. Опыт знакомит нас с самими нами…

… У Наполеона все движется страхом, насилием, отчаянием. Там сбор народов, им угнетаемых и в душе его ненавидящих, здесь одни Русские… Мы дома, он как бы от Франции отрезан. Сегодня союзники Наполеона за него, а завтра они все будут за нас!..

Николай Михайлович отправляет письмо брату Василию в Симбирск в день Бородинской битвы. Накануне он «силою» отправил жену в Ярославль. Она увозила от войны детей и лучшую копию рукописи первых шести томов «Истории Государства Российского».

Встреча Наполеона и Александра I в Тильзите. Ж.-Дж. Серанжелли

1812. 29 Августа. Москва. Мы отступаем…

30 Августа. Вижу зрелище разительное: тишину ужаса, предвестие бури. В городе встречаются только обозы с ранеными и гробы с телами убитых… Москва пустеет, уезжают и увозят…

1812. 1 Сентября выехал я из Москвы, куда на другой день вошли французы. Гражданское правительство с 1-го на 2-е число все выехало, и Москва осталась пуста, то есть без обороны, без войска, без судилищ, почти без сограждан…

«Мысли для Истории
Отечественной Войны»

(Рукопись Карамзина 1814 г.)

I. Смотря на географическое положение Франции и России, судя по обыкновенным издавна причинам войны между Европейскими державами, кто бы за четверть века перед сим вообразил, чтобы Франция и Россия могли непосредственно ударить одна на другую? Казалось, что оне могли иметь войну только политическую, кабинетную, или в Константинополе, или в Вене, или в Берлине. Экспедиция Французская к Данцигу при Анне; марш наших к Рейну под начальством Репнина. Ничтожность первой; пустота второго.

II. Так справедливо судили: ибо надлежало перемениться всему политическому состоянию Европы, чтобы сия война могла быть действительною.

III. Революция, ея причина, изменения и проч.

IV. Характер Наполеона; его история, постепенность. Случаи несли его на плечах: он делал ныне, чего не предвидел и не думал вчера.

V. Ошибки Кабинетов.

VI. Политика России: Аустерлиц, Тильзит, Эрфурт.

VII. Гишпания; первый камень претк-
новения.

VIII. Наполеон не хотел войны с нами так скоро, хотя и готовил нашу погибель.

Вместе с Петром Вяземским, только что вернувшимся из Бородинского сражения, Карамзин уезжает в Ярославль, затем в Нижний Новгород.

1812. 19 Сентября. Н. Новгород. Граф Петр Толстой предлагает мне идти с ним и с здешним ополчением против французов. Обстоятельства таковы, что всякий может быть полезен или иметь эту надежду. Обожаю подругу, люблю детей, но мне больно издали смотреть на происшествия решительные для нашего Отечества.

Воевать в рядах ополчения Карамзину было не суждено, «обошлось без меча историографического». Он продолжил свой «подвиг честного человека» - работу над «Историей Государства Российского».

1813. 1 Июня. Воскресенье. С грустью и тоскою въехали мы в развалины Москвы… Думаем около половины Августа ехать в Петербург, чтобы печатать написанные мною томы «Истории». Едва ли могу продолжать ее. Лучше выдать пока я жив…

Московская библиотека Карамзина сгорела. Остафьево пострадало от французских оккупантов. Но к концу войны были закончены семь томов.

1814. 20 Октября. Москва. Хотелось бы мне, в прибавок, описать историю нашего времени, то есть нашествия французов; но едва ли эта мысль исполнится по разным обстоятельствам.

Современникам историка был знаком этот «план превосходный». Они удивлялись искусству и точности, с коими он начертан. По традиции того времени будущие книги рассказывались автором на встречах в литературных обществах. Обстоятельства таковы, что монументальный труд не был написан, а наблюдения и выводы Карамзина «рассыпаны» по страницам его писем и документов.

Двенадцать лет неустанного труда понадобилось для создания первых восьми томов «Истории Государства Российского». Десять последующих лет - для написания еще четырех томов и издания всех двенадцати. Современному читателю, привыкшему к компьютерным технологиям, сложно представить адский труд ручного набора по одной литере (букве) многотомного издания. При том, что вычитка и корректура набора специфических старинных текстов выполнялись самим автором. В письмах к родным Карамзин постоянно жалуется на усталость глаз. Предельная занятость не оставила историографу возможностей написать исследование об Отечественной войне. Это была бы самая правдивая книга о России первой четверти XIX века и самый глубокий анализ европейской политики.

«Мысли для Истории Отечественной войны» справедливы и сегодня. При всех «переменах политического состояния Европы» там не убавилось политиков, желающих создать очаг враждебности у границ России. Клеветников не убавилось тоже. Как гласит народная мудрость: «Все та же Матрена, только в другом сарафане».

Наталья Гауз

* Продолжение. Начало в «ДО» №1, №№2-3 2016 г.