«Я писал с любовью к Отечеству»

Усадьба Остафьево в 1817 году. Акварель И.Е. Вивьена. Художник запечатлел ту часть здания, где жил и работал Н.М. Карамзин. На втором этаже в полуарке - окно его кабинета. Сюжет рисунка выбран по совету Петра Вяземского, родственником и опекуном которого был Н.М. Карамзин.

Право быть искренним *

200 лет назад в Петербурге решалась судьба «Истории Государства Российского»

В марте 1816 года наконец состоялись встречи, о которых Николай Михайлович Карамзин писал жене Екатерине Андреевне: «Решается судьба моего труда долговременного и отчасти самой жизни нашей».

Март 1. Среда. Петербург. «Нынешнее утро провел во дворце у Великой Княгини Екатерины Павловны… Впускали по нескольку человек, наконец ввели и меня одного… Мы говорили минут 20. Я сказал ей все, что сказал бы самому Государю…»

Это и была та встреча, где историограф, «только что не дрожа от негодования, что его держат здесь бесполезно и почти оскорбительным образом», спрашивал, может ли он уехать без разрешения императора к жене и новорожденному сыну. Екатерина Павловна отвечала: «Нет, должно ожидать приказания Его Величества». Она ничего не обещала, но была уверена, что сможет повлиять на царственного брата. Прием в ее дворце был прощальным - великая княгиня, королева Вюртембергская, уезжала в Германию. «Она требовала моего обещания писать к ней, вынесла и подарила мне английский ящик с белыми книжками на память, un souvenir», - пишет Карамзин.

О Екатерине Павловне, которой мы в значительной мере обязаны тем, что главный труд историографа был завершен и увидел свет, нашим современникам известно мало. Достойная внучка Екатерины II, она унаследовала лучшие черты своей великой бабушки, в том числе аналитический ум и способность привлекать к решению государственных дел людей, самостоятельно мыслящих. Александр I считался с ее мнением. Именно по ее просьбе Карамзин составил для императора «Записку О древней и новой России». Екатерина Павловна хотела, чтобы ее царствующий брат слышал мнение не угодливых карьеристов, а просвещенного передового русского общества.

Перелом наступил. Март. 3. Пятница. Карамзин приглашен к Великим князьям Константину и Николаю Павловичам. «Мы говорили, как водится, о Российской Истории, о великих происшествиях, о состоянии Европы, о славе Императора и России».

Март. 5. Воскресенье. Принят у императрицы Марии Федоровны. «Я развернул свой том Царя Ивана, читал об его правлении и взятии Казани, в глубоком или почти глубоком молчании… Вместо двух часов прошли три и более… Я с высочайшей искренностью сказал, что как ни приятен ласковый Петербург, как ни велико щастие пользоваться знаками Императрицыных милостей, но мое сердце просится к жене и детям. Государыня предложила склонить Императора к скорейшему свиданию…»

Историографу передают упрек Аракчеева: «Карамзин, видно, не хочет моего знакомства, он приехал сюда и даже не забросил мне карточки!». Историк видит ситуацию иначе: «Вот как судят люди: скромность считают за грубость! Вообрази мое положение! Не хочу никого оскорбить, но могу ли дать себе вид пролаза?» Наконец приносят записку: «Граф Аракчеев просит Его высокоблагородие Николая Михайловича Карамзина пожаловать к нему сегодня по полудни в 7 часов. 11 Марта 1816 г.»

Встреча состоялась: «Говорили с некоторою искренностию. Я рассказал ему обстоятельства и на вызов его замолвить за меня слово Государю отвечал: Не прошу Ваше Сиятельство, но если вам угодно, и если будет кстати».

Март. 15. Среда. 5 часов вечера. Карамзин принят Императором Александром I. «Он не заставил меня ждать ни минуты, встретил ласково, обнял и провел со мною час сорок минут в разговоре искреннем, милостивом, прекрасном… Я предложил наконец свои требования; все принято как нельзя лучше: на печатание 60 тысяч и чин, мне надлежащий по закону. Печатать здесь в Петербурге; весну и лето жить, если хочу, в Царском Селе; право быть искренним…»

Март. 16. Петербург. Указ Правительствующему Сенату. «Историографа Российской Империи коллежского советника Карамзина пожаловали Мы в Статские Советники и Орденом Св. Анны I степени… Препровождая знаки Ордена Святыя Анны, Мы уверены, что сие послужит ободрением к совершению труда, который передаст имя Ваше вместе со славными подвигами предков потомству. На подлинном подписано собственною Его Императорского Величества рукою тако: Александр».

Март. 16. Петербург. Указ Кабинету: «Для напечатания Истории Российского Государства, представленной Мне Историографом Статским Советником Карамзиным, повелеваю отпустить 60 тысяч рублей, которые и выдать ему по мере требования. Александр».

Март. 21. Петербург. Высочайшее разрешение на отъезд. Император желает счастливого пути. Извещает, что о доме для семьи Карамзина в Царском Селе будет дано распоряжение.

Ровно пять лет от встречи до встречи.

20 марта 1811 года. Тверь. «Охлаждение и неудовольствие» императора, прочитавшего «Записку О древней и новой России».

21 марта 1816 года. Петербург. «Разговор искренний, милостивый, прекрасный». Средства из Кабинета на печатание труда. Пожалован подобающий статусу историографа чин. Дом в Царском Селе. И главное - за Карамзиным признано «право быть искренним».

Историограф «осыпан высочайшими милостями»? Это всего лишь протокольная риторика дворцового этикета. Суть в том, что Карамзин и его «долговременный труд» востребованы российским обществом. Необходимы и самому императору - Александр I уже не тот, пять истекших лет вместили годы Отечественной войны и Зарубежного похода русской армии.

1811 год - Александр, проигравший битву под Аустерлицем, подписавший унизительный для России Тильзитский мир, заставляющий признать законными завоевания Наполеона. Разочаровывают и результаты задуманных еще в молодости реформ. 1816 год - Александр Благословенный, освободитель Европы, победитель узурпатора Наполеона. Самодержец Российский, познавший триумф славы и… предательство вчерашних союзников, столь многим России обязанных.

Место Карамзина в отечественной истории и российской словесности известно - историограф, литератор, издатель, классик. Не менее значительна еще одна сущность личности великого россиянина: Карамзин - аналитик, политолог. Наблюдательный, прозорливый, мудрый. Именно в этом качестве он так необходим императору. Поэтому Александр сделал трудный выбор - признал за Карамзиным «право быть искренним».

В подмосковном имении Остафьево написаны первые восемь томов «Истории Государства Российского». Памятник в аллее парка установлен в 1911 году по проекту академика Н.З. Панова.

И не ошибся. Во все последующие годы дарованным ему правом Карамзин воспользовался «во благо России». 17 сентября 1819 года, когда самодержец готов был принять решение, губительное для России, Карамзин составил еще одну аналитическую записку «Мнение Русского гражданина». Александр I - один из крупнейших государственных деятелей первой четверти XIX века. Мнение Русского гражданина Карамзина не раз оказывало благотворное влияние на принятые решения.

Рукопись и тома «Истории» словно возлагаются на алтарь Отечества.

«В течение шести лет (от 1819 до 1825 года), - мы имели с ним (Александром I) несколько бесед о разных важных предметах. Я всегда был чистосердечен. Он всегда терпелив, кроток… не требовал моих советов, однако же слушал их… Не безмолвствовал я о налогах в мирное время, о нелепой Гурьевской системе финансов, о грозных военных поселениях, о странном выборе некоторых важнейших сановников, о Министерстве Просвещения или затмения, о необходимости уменьшить войско, воюющее только за Россию, - о мнимом исправлении дорог, столь тягостном для народа, - наконец о необходимости иметь твердые законы, гражданские и государственные».

Так, «оплакивая кончину императора вместе с Россией», записал Карамзин в декабре 1825 года в «Новом прибавлении к Мнению Русского гражданина». Историограф был скромен, он пишет: «Более счастливые обстоятельства, нежели мои слезные убеждения, спасли Александра от дела равно бедственного и несправедливого».

«Остафьево достопамятно для моего сердца…» - строки Карамзина на грани памятника.

«Слезные убеждения» звучали так: «Доселе нашим Государственным правилом было - ни пяди ни врагу, ни другу. Наполеон мог завоевать Россию, но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины русской, таков наш характер и дух Государственный. Вы, любя законную свободу гражданскую, уподобите ли Россию бездушной, безсловесной собственности? Будете ли самовольно раздроблять ее на части и дарить ими кого заблагорассудится?».

«Я писал с любовью к Отечеству, ко благу людей в гражданском обществе и к святым устоям нравственности» - это не только об «Истории Государства Российского». Обо всем, что написал и сделал для Отечества Русский гражданин Карамзин.

Наталья Гауз

Фото: Дмитрий Рогачев, ostafyevomuseym.ru

* Продолжение. Начало в "ДО" №1, январь 2016 г.