Как в советском ЦУМе линейки проводили, Косыгина встречали
и жулики под прилавком прятались

У родной тети известного предпринимателя Валентина Глухова, несмотря на почтенный возраст, острый ум и хорошая память. В канун Дня российской торговли Галина Глухова поделилась своими уникальными воспоминаниями.

– Мое мнение: просто так ничего не бывает. Родилась я в Шиловке Сенгилеевского района в 1937 году. Хоть маленькая была в войну, но помню, как взрослые окопы рыли, как мама уезжала менять вещи на хлеб…

А в торговле работали три сестры отца, одна из них – продавцом в нашем селе. Как сейчас помню, приду в магазин к тете Насте, а она – «Ой, помощница моя пришла, заходи, Галенька, за прилавок! Взвесь-ка сто граммов гвоздей!»

Я взвешивала и в этом находила удовольствие. Видела, с каким уважением тетя относилась к своей работе…

А вторая тетя, поработав в московских магазинах, обосновалась в Ульяновске, трудилась завсекцией трикотажа в универмаге.

У тети Маши не было своих детей, и она относилась ко мне, как к дочке, даже просила звать «мамулей». Тетя внушила мне мысль, что если у тебя нет любви к людям, то в торговле делать нечего. Через всю жизнь пронесла: кто бы ни приходил в магазин – раздраженный, больной – надо любить и уважать, в каждом видеть хорошее… А еще тетя приобщала меня ко всем тонкостям профессии – приход, расход, как картотеку вести, остатки выводить…

После школы я – за компанию с подружкой – поступала в медицинский, но провалилась. И тетя Маша посоветовала, чтобы «год не потерять», пойти учиться в школу торгово-кулинарного ученичества в Ульяновске.

В торговой школе был молодой преподаватель, наш классный руководитель, – человек эрудированный, любящий свою профессию, его потом начальником управления торговли поставили. Он мне и посоветовал идти в торговлю…

– До 1970 года главный магазин города назывался просто «1-й универмаг», он был базой производственного обучения торговой школы. Школу я окончила с отличием, и меня взяли в универмаг на работу, поставили в отдел обуви. На весь большой магазин был один рабочий, а склады находились в подвале. Утром приходишь, надеваешь халат и несколько часов таскаешь на себе по 15 пар галош…

– Естественно, за импортной обувью. Российская, конечно, сильно проигрывала, мы сами видели огромную разницу, только импорт не покупали: не было возможности. Нам просто не доставалось. 30-50 пар привезут, и за два часа их расхватают. Да и боялись мы, дорожили своей репутацией.

А вот кто не боялся, так это спекулянты. Только поступает товар на станцию – они уже знают, что привезли. Мы по молодости удивлялись: утром идешь к 11 часам на работу, а у дверей уже стоят люди. Потом толпятся у прилавков. День стоят, два…. И вот привозят импортную обувь, они не примеряли, хватали все подряд.

– Однажды в нашем отделе обнаружили недостачу – а материальная ответственность была у нас вместе со складом, – и нас заставили платить. Мы отказались. Завсекцией посадили, и меня временно поставили на ее место. Потом я вышла замуж, родился ребенок, после декрета поработала в засвияжском филиале в отделе ниток, потом вернулась обратно в обувной. Знакомая сагитировала поступать вместе с ней в московский кооперативный институт, я пошла на товароведческий.

Пока училась и работала, завсекцией обуви выгнали за недостачу, меня поставили на его место. К тому времени универмаг переехал в здание по ул. Гончарова, 11, сейчас там «Детский мир». А современный ЦУМ построили на месте «Столбов», там были торговые ряды когда-то.

Строили, торопились, чтобы открыть универмаг к 100-летию со дня рождения Ленина; закончилась отделка, и мы целую неделю мыли, чистили, выгребали строительный мусор, а потом готовили запасы товаров к открытию. Но все успели. И вот 20 апреля 1970 состоялось открытие…

– Конечно, это было ошеломляющее зрелище – огромный магазин, там до 700 человек работало. Универмагу присвоили категорию «центральный», нам доплачивали 25% за внеразрядность, «за высокую культуру обслуживания».

Работать в главном магазине города было престижно. Просто так – «с улицы», без торгового образования никого не брали. Внушали работникам: покупатель всегда прав, даже если он не прав. И еще: из магазина человек должен уйти удовлетворенным. Нельзя было говорить, что такого-то товара нет. Нужно: а вы посмотрите, вот такой товар не хуже!

– В то время в универмаге было четыре начальника над торговыми отделами – швейным, галантерейным, электротоваров, обуви и тканей. Со временем их объединили, меня назначили начальником объединенного торгового отдела. А в 1984 году директора центрального универмага Николая Свиязова забрали в городское управление торговли, и меня поставили на его место. Поначалу я отказывалась, говорила начальнику управления торговли Виктору Рыбникову: мне это не надо! Потому что работать в торговле с такой нагрузкой, значит фактически бросить свою семью. И так сына почти не видела из-за этой работы...

А через несколько дней меня вызвали в горком партии: «Мы вашего согласия и не спрашиваем. Вы – коммунист? Значит, обязаны безоговорочно выполнять, так что идите и выполняйте, до свидания». Вот так раньше разговаривали.

– С завистью… Недоброжелателей много, конечно, было. Замы ходили жаловаться в обком партии – мол, они очно окончили институт, а я – заочно. Много чего говорили, с чьим-то мужем я якобы флиртовала… Вызывали «наверх», смешно было!

– Пару раз посетители оставались в магазине после закрытия, прятались под прилавком. Один шизанутым оказался, ничего не украл, просто начал сваливать манекены, сработала сигнализация.

А вот второго задержали, дали срок. Он отсидел, и однажды вечером заявился в ЦУМ. Помню, рабочий день уже закончился, все разошлись, я сидела одна в кабинете, разбирала почту. Открывается дверь, заходит. «Пришел посмотреть на директора!» Я, конечно, очень испугалась. Хотя он действительно просто посмотрел и ушел. С тех пор стала запираться по вечерам в кабинете.

– Обуви, тканей, швейных изделий, да всего не хватало! За исключением разве что мелкой галантереи – нитки и тому подобное, этого было достаточно.

В то время управление торговли выделяло на каждый магазин фонды, но они не покрывали того плана, который должен быть выполнить магазин. Даже наш кожкомбинат не давал нам 100% объема, отправляли продукцию в другие города, мы возмущались: своя фабрика в городе, а обуви не хватает!

Постоянно надо было изыскивать товары. Выручали ярмарки, в основном в Москве, мы не вылезали из них в поисках хоть чего-либо. Обменивались товарами с торговыми организациями других городов… Не могу передать, как мы искали эти товары!

Для того, чтобы закупать товары, нужны были деньги, а их тоже не хватало. Замкнутый круг какой-то! Брали кредиты, но ведь их отдавать же надо было. Пытались договариваться с предприятиями, чтобы отгрузили товар с отсрочкой платежа и так далее. В общем, работать было очень сложно!

Но скажу, что за все это время ЦУМ один-единственный год не имел прибыль, а так всегда работали с прибылью.

– Мы даже Председателя Совета министров СССР Косыгина однажды встречали! А так то и дело звонили «сверху», предупреждали: будет посещение группы, готовьтесь. Для туристов закупали сувениры, и не только местные. Искали, где только можно. Например, на посудной фабрике санкт-петербургской заказывали сувенирные кружки «Ульяновск».

В 90-х была создана Российская Ассоциация универмагов, мы регулярно обменивались опытом с коллегами, встречались в разных городах.

– Обслуживали по талонам, а товаров не было. По телевизору показывали сюжеты, что, мол, работники торговли виноваты в том, что нет товаров. Мы возмущались, а что толку!

Однажды осенью поехала в Самару, где министерство торговли проводило совещание, и там нам было сказано, что скоро никаких фондов не будет, плывите сами, кто как хочет, и наценку сами назначайте. Как это сами?! Мы не поверили. А с 1 января именно так и произошло.

– В то время у губернатора Горячева замом по торговле была Анастасия Ковалева, она, конечно, вместе с нами большую работу проделала. Например, договаривались с училищем гражданской авиации, им надо было отрабатывать практические полеты, и вот ребята летали в какой-нибудь город, где есть товары. Из Минска привозили хозтовары, из Баку – трикотаж, модные кофточки-«лапша», из Ташкента – полотенца.

Ночью сами грузили товар в самолет, прилетали в Ульяновск в 3-4 утра, разгружали, чтобы утром товар уже был в продаже.

Заходили договариваться в высокие кабинеты, естественно, не с пустыми руками, многое делалось за счет личных отношений…

Как-то в Ульяновск приезжал замминистра торговли, потом, уезжая, сказал: «Будете в Москве, заходите!» Вот с этим знакомством мы вышли на экспорт. Из Голландии и Бельгии ткани нам везли, из Сирии тюль, хлопчатобумажные костюмы. Рады были любому товару, хоть видели их только на фотографиях!

Целые контейнеры шли из-за рубежа, надо было их встретить с представителями органов, и, прежде чем открыть, сначала нужно заплатить. Выкручивались, как могли, старались уже не брать кредиты в банке. И, как бы трудно ни было, ни одного дня не задерживали зарплату, как на многих других предприятиях.

Мне еще отец в свое время наказывал – в первую очередь надо заботиться о людях, и я через всю жизнь пронесла это правило. И когда случилась приватизация, был не один вариант – приватизировать на всех или на часть сотрудников. Как это так? Давайте на всех! За исключением тех, кто только-только пришел и никакой лепты еще не внес. Можно было «хапнуть», но даже цели такой не было….

– В конце 90-х китайцы ездили по России со своими товарами в прицепном вагоне. И вот последний город в их маршруте – Ульяновск. Нам «сверху» спускают указание, чтобы мы все эти товары взяли и взамен (на очень большую сумму!) предоставили им свои товары. Вот тут уж мы попали!

Всю ночь перед новым годом мы всю эту дребедень разгружали – одежду, чай, электротовары, целый вагон! А утром 1 января раздается звонок из управления торговли: спишь? А мы тут ваших гостей встречаем. Давай собирайся.

Ладно, встретили их. Предложили им товары взамен, например, ковры напольные Майнской фабрики, а им ничего этого не надо. А что нужно? Лодки моторные. А где мы их возьмем?

Уехали они тогда ни с чем. Но время-то идет, рассчитываться надо. Были у нас ковры московской фабрики – 30% шерсти, 70% – синтетики. И вот, признаюсь, переправили мы на ценниках так, что стало наоборот – 70 против 30. И цена соответственно выше. А что нам было делать?!

Плюс договорились с новосибирским предприятием, которое делало лодки. Сами мы эти лодки в глаза не видели. Отправились в Китай, целую неделю там ходили, странные такие были переговоры. Наши китайские партнеры что-то скажут и уйдут, а мы сидим. В конце концов, продали мы им эти лодки, отгрузили из Новосибирска – сначала в Ульяновск, потом в Китай. А лодки эти им не понравились! И ковры московские не понравились...

– Да не то слово! Я чуть не каждый день ходила в управление торговли, ругалась: вы нас заставили взять эти товары, теперь давайте помогайте! Хозмебельторг у китайцев обои брал, и вместе с нами тоже искал, чем бы рассчитаться.

И вот мы снова собрались в Китай, прилетели во Владивосток, там три дня просидели, билетов нет и не предвидится. Мы – в Москву, уже там сидели целую неделю: никак не могли дозвониться до Китая, чтобы они нас встретили…

– Да, жаль, в то время не было смартфонов, вот бы запечатлеть, не передать словами!

В конце концов, попали мы второй раз в Китай, кое-как уговорили их на эти ковры. Знающие люди потом удивлялись, как это нам удалось продать отечественные ковры выше мировых цен. А мы откуда знали, какие мировые цены (смеется)?

В общем, подписали документ, что все это отгружаем и ничего им больше не должны. УВД потом долго меня трясло с этими китайскими товарами, с нашими поездками. Больше не связывались, хватило на всю оставшуюся жизнь.

– Ушла и нигде больше не работала, ухаживала за мамой в деревне.

– Как я ушла из универмага, так больше ни разу не переступила его порог. Не могла. Это ж равносильно родительскому дому, где каждый угол знаком. Душа там моя осталась…

Читайте также:

«Всегда в команде»

Гость номера – проректор по капитальному строительству УЛГТУ Прасковья Заварзина