Достижения науки и технологий
для улучшения возможностей человека

– В 2018 году Ульяновская область расширила взаимодействие с Российским фондом фундаментальных исследований. Объем финансирования научных фундаментальных исследований на территории региона составляет порядка 100 млн рублей. Из них 50 млн – из бюджета области, 50 млн – из данного фонда. Комиссия из экспертов фонда определила перспективные направления научных исследований в регионе.

– В настоящий момент мы все работаем в изменившихся условиях: в декабре 2016 года принята Стратегия научно-технологического развития России, по которой ответственность за развитие фундаментальных исследований несут и федеральные органы исполнительной власти, и субъекты страны в равной степени.

Чтобы убить двух зайцев – не потерять ничего в фундаментальности и получить положительную федеральную экспертизу, и в то же время быть полезными в перспективе региону, кроме федеральных научно-технологичных приоритетов, которые всем известны, сформирован список региональных приоритетных исследований. Он содержит направления, которые связаны с развитием новых информационных технологий, интеллектуальных систем, интеллектуального анализа данных, систем управления и навигации, альтернативной энергетики и биологических исследований. Так же это направление производственных технологий, например, аддитивных. Эти области имеют серьезный список фундаментальных проблем, которые необходимо решать. И в то же время в случае решения задач даже частично, в каждом из этих направлений можно провести поисковое исследование, которое позволит найти приложение к практике.

Научные организации и вузы региона получили поддержку и продолжают работу. Но это долгий цикл. У нас уже есть исследования, которые завершены. Они стартовали 5-3 года назад и подошли к такой точке, когда нужно найти приложение тем знаниям, которые найдены учеными. А для этого им нужно или хорошо ориентироваться в рынке, или найти подходящего промышленного партнера, который предложит к решению с помощью нового знания свои реальные проблемы. Ульяновская область – промышленный регион, и количество высокотехнологичных предприятий нового типа достаточно большое. У нас развито современное станкостроение, появляются предприятия, которые связаны с электронной промышленностью.

– На федеральном уровне на сегодняшний день утверждено девять дорожных карт с соответствующим финансированием по направлениям научно-технологических инициатив (НТИ). НТИ – это рынки будущего, объем которых к 2035 году по прогнозам превысит миллиард долларов. В рамках этих дорожных карт Ульяновская область для себя определила перспективные направления, исходя из существующих научных исследований. Это aeronet (все, что связано с авиационной тематикой), foodnet (производство продуктов питания), avtonet (промышленный инжиниринг, создание систем беспилотного транспорта), technet (технологии, не вошедшие ни в одно из напралвений, но не менее перспективные), helthnet (все, что связано со здоровьем), energynet (интеллектуальная энергетика). Эти приоритетные направления сейчас развиваются в регионе.

– Технологии обычно нейтральны с точки зрения своей окраски. Механическое устройство – никакое, ни хорошее и ни плохое. Ядерный реактор – это устройство, которое генерирует энергию. А вот если мы будем говорить о вопросах трансгуманизма, то современные технологии таковы, что до начала их широкомасштабного введения необходимы глубокая экспертиза и прогнозирование, и форсайт, методика долгосрочного прогнозирования научно-технологического и социального развития, основанная на опросе экспертов. И здесь часто стоит вопрос большой ответственности.

Для внедрения некоторых технологий важно мнение и потенциальных потребителей – общества. Но зачастую нельзя идти на поводу общественного мнения, даже если оно выступает «против». Это не означает, что внедрение технологии правильно или неправильно. Нужно просто дальше продолжать соответствующие исследования. Какие исследования гуманны или не гуманны? Важный критерий – обнаруженные знания, которые могут быть верифицированы с определенной степенью точности. Если это так, его можно применять с пользой для общества. И вот уже гражданское общество, государство, общественные организации должны обеспечивать применение с пользой, а не другим образом. Потому что дело науки – поставлять верифицированные знания.

Много мифов порождается желанием популяризовать, к сожалению, не совсем качественно научные знания. Поэтому при рассуждении о гуманизме и трансгуманизме не все камни нужно бросать только в ученых.

– На территории региона всего 23 крупные организации выпускают продукцию с инновационной составляющей. Это предприятия и организации ядерной отрасли – НПФ «Сосны», НИИАР, обороннопромышленного комплекса – Ульяновский механический завод, компания «Марс», другие научно-исследовательские организации – завод «Искра», УКБП и прочие.

– Вы перечислили компании, которые относятся к ядерным и военным, работают в основном на госзаказ. Но большинство инноваций «разбиваются» о бюрократию. Тяжеловато, например, молодому человеку с амбициями долго следовать всем нормам российского законодательства. В итоге многие уезжают, кто-то просто оставляет эту деятельность. А изобретатель – он и есть изобретатель. Не важно, сам он предприниматель или работает на кого-то, он постоянно что-то генерит. Работая с Российско-Китайским бизнес-инкубатором, мы посмотрели, как это работает в Китае. У них бесконечный акселератор в каждой провинции. И работают они без лишних бюрократических проволочек. И там легче стартапы получают поддержку государства. Сегодня мы занимаемся выходцами из инкубатора 2018 года и собираем акселератор, который бы собирал эти стартапы и искал софинансирование в России и привлекал китайские инвестиции, потому что сегодня в России, если ты не при университете и не работаешь на оборонку, то поддержку получить крайне сложно. Я бы сказал, что невозможно получить финансирование на инновации.

– Парирую. 90% несбывшихся мечтаний в части реализации инновационного потенциала молодыми инноваторами наталкивается на айсберг непонимания оценки стоимости своей интеллектуальной собственности.

Инноватор приходит к инвестору и обозначает, что для его разработки необходим миллион долларов. И если инвестор вложит средства в эту компанию, ему предлагают долю в размере 10-15%. Насколько при этих условиях должна быть хороша идея?

Инвестор задает логичный вопрос инноватору: «Уважаемый потенциальный партнер, если мы сухую идею, пусть даже с патентом, выложим на рынок, за сколько ее купят?»

Тогда инноватор четко фиксирует, что идея стоит 10 млн рублей. Инвестору предложили рискнуть – это ведь венчурный бизнес и ноу-хау разработка, которая может «выстрелить», а может, и нет.

Инвестор понимает, что вложить ему надо миллиард, разработка стоит 10 млн, а предлагают ему в итоге – 10-15%. Где справедливость?

Инноваторы сталкиваются с тем, что не имеют возможности грамотно оценить свою интеллектуальную собственность, чтобы ее реализовать. Вот почему из множества идей большая часть не доходит до реализации.

– Меня во время работы над проектом осаживали на каждом шагу. И здесь нужна святая вера, как минимум, и компетенции, умение трезво мыслить. У нас в команде каждый сотрудник закрывает компетенции по нескольким специальностям.

Я занимаюсь производством устройств для эндоваскулярной хирургии, а также нейродиагностикой, и знаю все инструменты поддержки, которые предлагают институты развития и на региональном, и на федеральном уровнях. Второй проект мы реализуем на протяжении восьми лет. В его рамках ни один из инструментов поддержки институтов развития мы с командой не использовали. Первый проект по производству эндоваскулярных имплантов прошел по классической схеме привлечения инвестиций, начиная с Фонда содействия инновациям, до сих пор называю его Фондом Бортника. Потом мы стали резидентами Сколково, а затем начали сотрудничать с Фондом образовательных и инфраструктурных проектов РОСНАНО и «приземлили» наши разработки в ульяновском наноцентре. По первому проекту мы находимся на стадии доклинических исследований.

– У нас пока еще не развита культура акселерации, массово молодежи не объяснили о том, что ее ждет, если не подготовиться. И молодежь выбрасывают во взрослую жизнь как котят.

– Работая над проектом по нейродиагностике, мы перебрали зарубежные устройства и сравнили их с российскими аналогами. Убедились, что в России вполне достойная альтернатива, и сегодня используем в нашем проекте разработки из других регионов. У нас получалось завязывать нужные деловые контакты сразу – на выставках, например. Но трудности внедрения разработок из других областей существуют. Это непонимание поставщиков, что для них это может быть выгодно. Они преимущественно решают локальные задачи, у них нет стратегии и постоянного мониторинга, как расшириться за счет компетенций в других организациях. Когда инновационные компании узко специализированы, они не хотят видеть маркетинговое расширение на стыке дисциплин. И это – «болячка» умных, интеллектуальных организаций. Все зависит от руководителя, то есть вступает в силу субъективный фактор. Если руководитель имеет широкий угол зрения, видит междисциплинарные возможности, новые маркетинговые зоны, он будет проводить мониторинг, не видит – не достучишься.

– Перед нашим коллективом стоит вопрос о внедрении искусственного интеллекта. Недавно пришли первые данные по тендеру, который мы провели, и цены для нас получились пока неподъемные. Десятки миллионов рублей компании выставляют для решения технологических вопросов, которые мы перед ними ставим. Возможно, уже есть готовые решения, которые подойдут нам, или есть возможность софинансирования.

– То, что увеличивается количество свободы с ростом технологий, отрицать нельзя. Мы свободны, потому что живем в теплых домах, имеем достаточное количество питания, можем заниматься наукой и рассуждать сейчас о ней благодаря технологиям и их внедрению.

Рождают ли новые технологии новые запреты? Конечно. Наши недостатки – продолжение наших достоинств. Интернет расширил нашу свободу? Да – свободу доступа к информации, свободу обмена информацией, свободу коммуникаций. При этом отнял он какую-нибудь свободу? Безусловно. Потому что каждый член интернет-сообщества живет по законам этого сообщества и часто оказывается психологически под определенным влиянием.

А количество увеличенной свободы можно рассмотреть на длинном промежутке времени. Если возьмем 5 тысяч лет и посмотрим развитие технологий, то мы гораздо более свободные, чем те, древние люди. И с точки зрения медицины, и пищи, и остального.

– Чем больше прав и возможностей, тем больше обязанностей.

– Да, мы получили свободу. А правопорядок? Мы несем ответственность за те технологии, которые получили.

– Мы стали не свободными, мы стали зависимыми от технологий.

– Я не знаю, к чему это приведет, поскольку сегодня появляются методы инвазивного и неинвазивного контроля и управления, различного рода влияния на организм человека и его психику. В том числе и устройства, внедряемые в головной мозг, которые улучшают все оперативные способности вплоть до фантастических вариантов, которые скоро станут реальностью.

На каком уровне и как регулировать этические и социальные вопросы, если сейчас назревает технологическая революция в этой сфере или переход к ней? Это относительно хорошо регулируется на уровне организаций – юридических лиц и поднадзорных структур. А если случится лабораторная революция на основе кустарного производства? Нет ответа для меня. Как отладить регуляторный механизм, чтобы социальный рост происходил на уровне личности и общества плавно, я не знаю.

– Проблема людей с ограниченными возможностями сейчас стоит остро. И новые технологии позволяют этим людям видеть, слышать, двигаться. Поэтому позитивный сдвиг, конечно, будет.

– Все сказано тысячелетие назад – «во многой мудрости много печали».