Всадники финансового апокалипсиса

Алексей Саватюгин

---

заслуженный экономист РФ, профессор НИУ ВШЭ

– Британский писатель Адам Робертс в своей книге «Вот и всё» рассматривает несколько наиболее типичных сценариев конца света в художественной литературе и кинематографии. Что он выделяет:

1. Глобальный апокалипсис на уровне откровений Иоанна Богослова. Я считаю, что это маловероятный сценарий, по крайней мере на время нашей с вами жизни.

2. Пандемия. Это, действительно сбывшееся предсказание – мы это видим последние полтора года. Хотя, несмотря на локдауны, сотни тысяч смертей и замедление роста ВВП, мы не видим, что это в прямом смысле конец света.

3. Зомби-апокалипсис. В приложении к российскому финансовому рынку, думаю, это не совсем вероятный сценарий. Благодаря расчистке банковского сектора «финансовые зомби» и полудохлые банки все-таки позади, хотя мы фиксируем большое наличие финансовых пирамид, shadow banking (оказание банковских услуг в «регуляторных щелях»), и это глобальная тенденция.

4. Восстание машин. Вариант этого «восстания» мы видели 4 октября, когда на несколько часов рухнули глобальные социальные сети и месседжеры и Марк Цукерберг обеднел на несколько миллиардов долларов. Это вполне реальный сценарий.

5. Негативные климатические изменения – глобальное потепление и пр. Это реальный сценарий, о котором климатологи говорят уже около полутора веков. Жители всех стран, от Канады до Австралии, видят учащение природных катаклизмов, которые влияют и на состояние финансового рынка.

6. Тепловая смерть Вселенной – глобальная энтропия, когда движение останавливается и все умирает. На это могут смотреть физики в перспективе нескольких десятков миллиардов лет. Финансисты могут рассматривать такой сценарий на более близком горизонте планирования: аналогом «тепловой смерти» на финансовых рынках может служить остановка движения, вызванная избыточной регуляторной нагрузкой, когда регуляторы считают, что главная цель – это финансовая стабильность и защита прав всех и вся, а значит, любые инновации, технологии и любой выбор могут привести к потрясениям, нарушению статус-кво. Проблема «стабильность против развития», как правило, решается в пользу стабильности. Не уверен, что это должно быть так. Где та грань, которую не стоит переходить регуляторам в попытке заморозить все, – это должно быть темой серьезных обсуждений.

Если говорить про Россию, многое на эту тему написал Центральный банк. В недавнем проекте об основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики выделяется несколько сценариев на среднесрочную перспективу, до 2024 года. И один из них финансовый кризис. В терминологии ЦБ это снижение цены нефти до $40 за баррель, падение ВВП России до -2,4%, рост годовой инфляции до 6,5% и повышение ключевой ставки выше 9%. Что для этого надо? Чтобы сложилась высокая глобальная инфляция, росли долги, лопались финансовые пузыри, инвесторы начали бежать из развивающихся рынков в защитные активы.

Центральный банк рассматривает этот сценарий как маловероятный. Я поддерживаю эту позицию и обращаю внимание: этот сценарий сравнительно хороший, потому что он предполагает нераспространение пандемии. Если же ее не удастся победить, будет хуже, но об этом даже ЦБ ничего не пишет.

Еще более свежий документ – доработанный ЦБ и кабмином проект о развитии финансового рынка до 2023 года, где специальный раздел посвящен рискам. Это небольшой раздел, но мне он показался более интересным, чем другие. В качестве рисков указаны:

1. Эпидемическая ситуация.

2. Глобальные макроэкономические и геополитические факторы: инфляция, рост задолженности, особенно развивающихся рынков, сворачивание антикризисных мер правительств, снижение темпов роста в мире – в частности, замедление развития Китая как крупнейшего потребителя, отсутствие регулирования «денежных суррогатов» – биткоина и пр., уход иностранных инвесторов с российского рынка и волатильность потоков капитала.

2. Интенсификация ESG-повестки в мире – устойчивого развития, чему Центральный банк и правительство России в последнее время уделяют много внимания. Пока эта тема кажется больше абстрактной, чем реальной, но в скором времени это выльется в принятие вполне конкретных решений, которые отразятся и на участниках рынка.

3. Ухудшение конкурентной среды и рост технологического неравенства: несоблюдение принципов конкурентного нейтралитета, снижение интереса к российскому финансовому рынку.

4. Экосистемы («Значимые риски может нести промедление в разработке соответствующего новым реалиям антимонопольного регулирования в условиях быстрого развития экосистем» – цитата ЦБ, прим. ред.). Я в развитии экосистем вижу больше позитива, чем рисков. Их стоит поддержать, а не задавливать предварительным регулированием – они еще не сделали ничего плохого.

5. Риски увеличения издержек (как потребителей финансовых услуг, так и их производителей) и пределы развития инновационных форматов (из-за высоких издержек будут снижаться инновации). Тут я совершенно согласен. Но господа, а не вы ли своим жестким регулированием ведете к повышению издержек, которые, конечно, производитель услуг перекладывает в значительной степени на потребителей? Риск избыточного регулирования очень велик, и он сохраняется.

6. Межведомственное взаимодействие: необходимость согласовывания интересов между разными ветвями власти в условиях быстро меняющегося мира может снизить скорость принятия решений. На мой взгляд, это не столько плохо, сколько хорошо – можно принять взвешенное, согласованное, консенсусное решение, которое потом не будет подлежать пересмотру.

Анатолий Гавриленко

---

председатель экспертного совета по финансовой грамотности при Банке России

– Первое, что может произойти, – это конец «черных лебедей». Наша новая реальность – это неопределенность. Мы будем учиться и, уверен, научимся предсказывать непредсказуемое и ожидать неожиданное.

Второе. Вполне возможно появление новых, цифровых луддитов. Предпосылки к этому есть. 19 век: Англия, промышленная революция, технологическая безработица – стихийные протесты. 21 век: весь мир, цифровая революция, большая часть населения – люди с ограниченными цифровыми возможностями, и не хватает только стихийных протестов против внедрения цифровых технологий и на финансовом рынке, в частности. Все это как минимум приведет к торможению его развития, отказу потребителей от использования финансовых технологий.

Третье. Считаю, что грядет повышение налогов на спекулятивные операции, коих на финансовом рынке 90%. Переизбыток капитала – в фиктивных, но весьма доходных сферах, в то время как направления, от которых зависит будущее планеты, испытывают дефицит средств.

Четвертое. Усилится роль и повысится ответственность государства по внедрению новых технологий. Государство пока не признает, но, думаю, скоро поймет, что с технологиями мы торопимся, что нельзя их внедрять по умолчанию, а нужно по разуму. Что очень опасно вторгаться в личную жизнь, не добившись понимания людьми всех последствий и рисков. Что это может затормозить развитие страны и что без активной и сознательной поддержки общества никакого технологического развития у нас не получится.

Пятое – снижение роли государства в развитии финансового рынка. Считаю, что не Центральный банк, не Минфин и даже не правительство сегодня, а именно общество, общественные институты и в первую очередь потребители финансового рынка будут устанавливать правила и определять тренды финансового рынка.

Шестое – стагнация российского финансового рынка. Постепенно становится все больше и больше дефицит свободного творчества и рыночной инициативы. С 2011 года государство по закону развивает рынок. Финансовый рынок, особенно фондовый, наиболее чувствителен к рыночной свободе. Я согласен, сегодня можно и нужно ограничивать фондовый рынок, но нельзя его развитие подменять усилиями государства и чиновников.

Седьмое – ухудшение конкуренции на технологическом рынке. Есть огромное количество данных, которые мы сегодня дарим различным крупным компаниям и которые после машинного анализа становятся крутой коммерческой продукцией. Компании ни с кем не делятся этой информацией, новые данные дают им рост числа пользователей и, естественно, прибыль. Все это укрепляет их сетевые платформы, в результате уменьшается конкуренция.

Восьмое – появление жесткого регламента по защите данных потребителей финансового рынка. На сегодняшний день большинство операций с использованием личных данных проводится без ведома пользователей. При обмене данными совершенно не учитываются издержки нарушения неприкосновенности личной жизни. В 2018 году такой регламент был принят в ЕС. В нем говорится, что физические лица должны быть осведомлены о рисках, нормах, гарантиях и правах в отношении обработки персональных данных и о том, как осуществлять свои права в отношении указанной обработки. Это одно из положений регламента, по которому давно работает Европа. А у нас и близко этого нет, но мы очень активно собираем и внедряем биометрию, ничего не объясняя людям.

Девятое – снижение инвестиционной привлекательности России и уход крупных инвесторов. В течение последних 15-ти лет я наблюдаю постоянное усиление правовой практики по привлечению к субсидиарной ответственности владельцев собственности и конечных бенефициаров. На инвестора постепенно перекладываются вся ответственность, риски, ошибки и недобросовестность менеджеров по ведению бизнеса, а также ошибки регулятора.

Андрей Нечаев

---

экономист, профессор, экс-министр экономики (1992-1993 годов)

– В краткосрочной перспективе наиболее опасны для российского финансового рынка западные санкции. Американцы еще их не ввели, а те, кто внимательно следит за рынком, уже наверняка отметили падение основных государственных ценных бумаг от 2% до 10%. Минфин даже вынужден был отменить очередной аукцион по размещению ОФЗ с деликатной формулировкой «в связи с повышенной волатильностью на рынке».

С точки зрения бюджета, по-моему, никакой драмы, если будут госзаимствования сокращены, нет, потому что есть Фонд национального благосостояния, и в целом бюджетная ситуация недраматическая. Но, видимо, наши финансовые и политические власти ждут гигантского «черного лебедя» и пока в Фонд национального благосостояния сильно не залезают. Взят курс на активное наращивание госдолга, который скачкообразно вырос в последнее время, и заимствований. В условиях санкций, фактического закрытия западного рынка для России и резкого снижения прихода иностранных инвесторов на российский рублевый рынок, остается единственный вариант – заимствования на внутреннем рынке, чем Минфин в последнее время активно и занимается.

С моей точки зрения, здесь есть серьезная опасность: когда на рынок выходит такой заемщик, как государство, частному инвестору, да и госкомпаниям придется потесниться и либо платить дополнительные проценты, либо вообще отказаться от размещения своих ценных бумаг. Если госзаимствования сосредоточатся на внутреннем рынке, для частного бизнеса возможности пополнения инвестиционных ресурсов за счет внутренних заимствований будут, как минимум, более сложными. Добавьте к этому (почти наверняка) повышение ставки Центрального банка в самое ближайшее время, – это, конечно, инфляция, которая в сентябре опять скакнула вверх: предвыборные раздачи сладких «финансовых пряников» не прошли даром.

Что касается не краткосрочных, а более стратегических рисков – это все то, что связано с экологией и глобальным потеплением. 65% территории России – вечная мерзлота. Если хотя бы половина этих земель растает, думаю, мы столкнемся с серьезными проблемами и техногенными катастрофами. Первой маленькой ласточкой стала поплывшая цистерна «Норильского никеля».

Совершенно очевидно, что курс на зеленую экономику, альтернативную энергетику, повышенные экологические требования к бизнесу стал мейнстримом. Успехи в этих сферах уже колоссальные. Через десять лет, а может быть, и раньше вся мировая промышленность и энергетический рынок точно столкнутся с серьезным падением спроса на традиционные углеводороды, которые до сих пор составляют основу российского экспорта, а возможно, и с проблемами экспорта других видов сырья и продуктов с относительно низким уровнем переработки (химикалиев, металлов и так далее). Сумеет ли российская экономика адекватно ответить на этот вызов, во многом будет определять то, в каком положении мы, в том числе и финансовые рынки, окажемся на рубеже 30-х годов.

С другой стороны, этот тренд открывает и огромные новые возможности – как с точки зрения новых видов бизнеса, что приведет к новым инструментам на фондовом рынке, так и с точки зрения развития зеленых облигаций, которые будут играть все более серьезную роль.

Фото спикеров: Счетная палата, Федеральный фонд по защите прав вкладчиков и акционеров, finversia.ru.

«Мы должны были купаться во всем этом сырье». Почему в богатой стране живут бедные люди?

Яков Миркин, писатель, экономист, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН, профессор департамента финансовых рынков Финуниверситета, описал работу российской экономической машины, обозначив ее сильные стороны и явно слабые места.

Торговать на российской бирже

Почему капитализация отечественного фондового рынка остается низкой и какие финансовые инструменты самые привлекательные для розничного инвестора, рассказал Алексей Тимофеев, президент Национальной ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР).