Первый ульяновский журнал для бизнеса и о бизнесе
€ 106,08
$ 100,68
¥ 13,88
Иллюстратор Вячеслав Люлько: «Искусственный интеллект трудоголикам не конкурент!»
– Вячеслав, а что вас связывает с Ульяновском? Что хорошего дал вам город на Волге? Что вам в нем не нравится категорически? Почему вы выбрали столицу для ПМЖ? Москва – это для вас навсегда или?..
– Ульяновск – моя юность. Мы переехали из оренбургского Орска, когда мне исполнилось четырнадцать лет, а покинул город в двадцать, отправили служить на ОКПП Москва в Шереметьево-2. Сам не выбрал. Куда привезли, там и жил.
Ульяновск в начале 1982 года поразил архитектурой центра, чего сами ульяновцы не очень ценили, на мой взгляд. Помню, когда в феврале 1982-го принимали в комсомол и спросили «как тебе Ульяновск?», я ответил, что у меня вызвал восторг архитектурный ансамбль центра, улицы Ленина и Гончарова. Посмеялись. А девятиклассник, рекомендовавший в комсомол, при выходе сказал, что я его опозорил.
Особенно вдохновил художественный музей. Это был маленький Эрмитаж, куда я после училища в 1987 году устроился экскурсоводом. В Доме Гончарова поразили воображение иллюстрации Ильи Глазунова, Давида Боровского, Юрия Гершковича и Юрия Игнатьева. Похвастаюсь. В 2017 году помог пополнить коллекцию музея иллюстрациями Петра Пинкисевича. С племянником художника, Владимиром Левином, передали двадцать листов в подлиннике.
Ульяновск в 1982 году производил впечатление богатого города, равного Москве и Ленинграду. Здесь свободно продавались дефицитные в Орске товары: карандаши «Кохинор», колонковые кисточки, акварель «Ленинград», и пр. По центру ходило много иностранных туристов. Помню сладкую соломку и глазурные булочки в хлебном.
На тот момент мне были знакомы жители Орска, Ульяновска, Москвы и Ленинграда. Ульяновцы и ленинградцы были самыми веселыми и добродушными. Сегодня не так. Капитализм изменил характер жителей, на мой взгляд. Вижу злых водителей маршруток и хмурые лица пассажиров.
Или вот, пожалуюсь. Мне всегда заказывают привезти фирменный пряник из булочной №1 на Гончарова. Последний раз продавщица бросила мне пряники с таким пренебрежением, что вынужден был потребовать книгу жалоб. В восьмидесятые подобное было немыслимо.
С 1983 по 1987 год я учился на художественно-графическом отделении в Ульяновском педагогическом училище. У меня был сильный педагог, Владимир Максимович Наумов. Потом в Москве обучался у знаменитого Вячеслава Михайловича Назарука, автора «Кота Леопольда», «Крошки Енота», «Мамонтенка» и еще пятидесяти советских мультфильмов. Так вот, в Ульяновске учили рисовать сильнее, чем в Москве. После армии нужно было сразу иллюстрировать книги. Но захотелось диплом высшего художественного образования.
В Ульяновск езжу, помогаю маме. Убираю могилу отца. Встречаюсь с однокурсниками по училищу. Захожу к бывшим коллегам в художественный музей. Может, когда-нибудь перееду из Москвы. Как Бог даст.
– Когда впервые проявились ваши творческие способности? С детства?
– С детского сада много рисовал и лепил из пластилина. В пятом классе заявил, что мне достаточно общеобразовательной школы, стану ходить исключительно в художественную. Но до восьмого класса пришлось тянуть лямку. Хотя в восьмом классе появился интерес к общеобразовательной школе благодаря учителю литературы Ольге Георгиевне Шейпак, сегодня знаменитому писателю, лауреату премий им. Ивана Гончарова и Александра Невского. Мне везло с учителями. Я долго учился рисовать; Орская художественная школа, Ульяновское училище, Московский институт. Оглядываясь назад, понимаю, что четыре года Ульяновского училища было предостаточно. Самая сильная школа рисования была там.
– В этом году 30 лет, как вы иллюстрируете книги. А с чего все началось? Помните первое «свое» издание?
– Все началось с приближения «Прекрасного далека» из песни Алисы Селезневой. Демобилизовался, поступил в институт, женился на внучке нашего профессора, получил в приданое двухкомнатную квартиру в Черемушках. И вот иду по улице с этюдником. Слышу голос из окна «Союзпечати»:
– Художник?
– Художник, – отвечаю.
– А ну зайди.
То был первый в СССР коммерческий издатель Владимир Голубихин, издательство «УНИКУМ». Он тогда работал с легендами книжной графики. Но планы были огромные, иллюстраторов ему не хватало. Первую книгу, роман Ежи Дарваша «Победитель турок», оформил, будучи еще студентом, в 1993 году. Получил приличный гонорар. Сразу приступил к оформлению «Черной стрелы» Стивенсона, но издательство разорилось.
«Прекрасное далеко» окончилось.
Требования в издательствах «ТЕРРА», «ЭСМО», ОЛМА» и «АСТ» в 90-х меня шокировали. Повторюсь, я учился рисовать долго. Меня учили другому. Требования перечисленных издательств казались китчем. Так, редактор издательства «ТЕРРА» в 1996 году сказал: «Рисуй чего хочешь, главное побольше крови, сисек и оружия».
Но уже в 2000 году почувствовал, как издатели стали менять свой вкус. После взрывов в Москве «сверху» запретили изображать кровь. Да и сиськи с оружием сошли на нет.
– Вообще, какие факторы, события повлияли на ваш выбор стать профессиональным иллюстратором?
– У меня с женой есть одно совпадение в биографии. В пятом классе (меня – в Орске, ее – в Москве) повели на экскурсию на завод, после чего жена решила стать математиком, а я – иллюстратором. Мне казалось, умру от тоски, если пойду на завод по стопам отца и деда. Мысль, что могу иллюстрировать книги, стали сильным пассионарным толчком на многие годы.
– Какие проекты стали для вас наиболее значимыми в карьере? Какими работами особенно гордитесь? Что считаете своей главной творческой удачей? А что – провалом?
– Все мои удачи были связаны с хорошей литературой. Героическая поэма Алексея Хабарова «Настасья Микулична», собрание сочинений сэра Вальтера Скотта, романы современного писателя Дэвида Митчелла.
Хотя неудача тоже была связана с хорошим текстом. В ноябре 2002 года пресс-секретарь Путина Сергей Ястржембский решил привлечь внимание бывшей советской интеллигенции, пригласив в Москву знаменитого французского писателя Мориса Дрюона. В советское время макулатуру сдавали, чтобы купить его книги.
В 2002 году я оказался единственным иллюстратором, специализировавшимся на исторических романах, которого нашел издатель «ОЛМЫ» Олег Ткач. Исторический роман, как и литература для подростков не приносила прибыли коммерческим издателям в 90-х.
Так вот, на оформление серии романов «Проклятые короли» (дизайн и иллюстрации на трех обложках) мне дали четыре дня и ночи.
Морис Дрюон посетил Москву 16 января 2003 года. Я увидел это по телевизору. Меня не оповестили. После Москвы писатель поехал на Южный Урал. Оказалось, что его родители и дед Антон Леск родом из Оренбурга. Нам было бы о чем поговорить. Но, может, и к лучшему, что не встретились. Считаю, плохо оформил «Проклятых королей». Хотя президент на встрече с писателем сказал: «По-моему, это очень красивое издание!».
– Какие техники и стили вы предпочитаете использовать в работе? Есть любимые? Какие самые востребованные сейчас у заказчиков?
– Все 90-е я рисовал акварелью, гуашью и тушью-пером. К 2000 году понял, что надо изучать компьютер. Все нулевые рисовал в программе Corel Painter на планшете Wakom. А с 2012 года стал сочетать акварель, гуашь, тушь-перо с цифровой графикой. Начинаю в живом материале, сканирую и продолжаю на компьютере.
Заказчики в 90-х, да и в нулевых мучали гиперреализмом.
Пробовал тогда рисовать под любимого иллюстратора Пинкисевича. Но мне сказали: «Это совок, ориентируйся на современных американских художников».
В 2010-х я все больше стал рисовать, как учили в советское время. А в 2019-м сделал книгу в подражании Пинкисевичу. У ее автора, знаменитого советского актера Евгения Весника, судьба была поразительно похожа с Пинкисевичем. Сказал тогда издателю Георгию Гупало: «Надо рисовать под Пинкисевича». Тот одобрил.
С 2019 года рисую как хочу. Никто пока не возражает.
– Кстати, человек, изображенный на обложке книги Евгения Весника «Слово о друге», очень похож на знаменитого актера в молодости. Значит, случаются портретные сходства ваших знакомых с героями иллюстраций? Может, вы и себя изображали?
– Актера Евгения Весника рисовал по его военным фотографиям.
Я часто рисую себя, родных, соседей и просто случайно прохожих. В издательствах редакторы мне иногда позировали.
– Какие реакции вы получали от читателей на вашу работу?
– Про реакции читателей не знаю, поскольку веду замкнутый образ жизни.
– У вас есть любимые авторы? Приходилось ли вам лично коммуницировать с авторами книг?
– Стараюсь специализироваться на историко-приключенческой литературе для подростков.
Знаком со многими писателями, но особо хочется рассказать о Тамаре Крюковой. С начала 80-х и по сей день люблю и перечитываю Анатолия Алексина. Для меня было большой драмой, что подобные писатели исчезли в «лихие» годы.
И тут мой однокурсник, режиссер Митя Федоров снял фильм по повести Тамары Крюковой «Костя + Ника». А писатель Альберт Лиханов заказал обложку к этой повести. Нарисовал маслом на холсте и при первой возможности подарил Тамаре Шамильевне. С тех пор дружим семьями. В 90-е ее спасло издательство «Аквилегия-М», которое специализировалось на книгах для отрочества, но долго было незаметно, а последние десять лет стало лучшим московским издательством, на мой взгляд. Хотите купить отроку книгу, набирайте в поисковике «Аквилегия-М». Издатель Владимир Митин необычайно требователен к текстам, иллюстрациям и качеству печати.
– Некоторые ваши работы можно смело маркировать «18+». Легко решились на «ню»-эксперимент?
– Это не так. Я художник литературы для отрочества и юности. Последний год, может показаться, седина в бороду, бес в ребро. Влияние моего друга писателя-историка Якова Николаевича Нерсесова. В 1997 году оформил ему книгу для отроков «Правители и войны» в издательстве «АСТ». Затем должен был иллюстрировать его «Историю костюма». Но редактор отдала заказ своему племяннику, который, по мнению писателя, все испортил. Через четверть века Яков обратился ко мне, чтобы я оформил несколько его книг. Надо отметить, он читал курс лекций «Истрия моды» в Текстильном институте. А мода – это открытие и закрытие частей женского тела. Поэтому, когда сейчас стал оформлять его книгу о женщине, может показаться, что перешел в жанр «ню». Но я перед собой ставлю задачу воспеть формы и линии женского тела. Твердо держусь не допускать скабрезностей в иллюстрациях.
– Как человек, хорошо знающий книгоиздательский рынок страны, скажите, какие главные изменения здесь произошли за последнее время?
– Во-первых, упали тиражи. В нулевых книга – это 20 000 экземпляров. В 10-х – 5 000, сегодня – 1 000. Как окупается книга, не понятно.
Во-вторых, на смену издательствам пришли частные заказчики, с которыми работать намного комфортнее. Тот же поэт Алексей Хабаров, директор завода монтажных конструкций, или поэт Виктор Иволга, руководитель отдела логистики ЖД РФ. Последний год работаю с писателем-историком Яковом Нерсесовым. Полная свобода, плюс балует нас с женой маринованными огурцами с огорода (улыбается).
– Вы иллюстрируете не только книги?..
– Книги и рассказы в журналах. Больше ничего.
– С удовольствием прочитала ваш рассказ «Адамов и Ева» в ульяновском литературном журнале «Симбирскъ». Он напомнил мне стиль Анатолия Алексина, которым я зачитывалась в юности… Хватает ли вам сил, времени и вдохновения на писательский труд?
– С 2015 года пишу рассказы «в стол» по утрам за чашкой кофе. На заре приходят темы для историй. Мне нравится, что у меня, как у сочинителя, нет заказчиков, сроков и гонораров. Чистое творчество, как в детстве.
Алексина очень люблю. Впервые в 1982 году на уроке литературы его повесть «Безумная Евдокия» нам прочитала учитель Ольга Георгиевна Шейпак. Тут же взял в библиотеке сборник его повестей. Книге не было и года с момента выхода, но помню весьма ее зачитанной и потрепанной. Недавно услышал, как психолог Михаил Лабковский спросил в книжном литературу про нормальных героев, без неврозов.
Подумал, Алексин писал про таких. Литераторы знают, как легко движется сюжет, когда герой отрицательный, да еще сирота. Начинающим писателям говорят, что положительные герои скучные, картонные. Возьмите повесть Алексина «Звоните и приезжайте!». Положительный герой в полной семье. А необычайно интересно. Кто еще так может? Только гений.
– Как вы относитесь к использованию цифровых инструментов в вашей работе? Кстати, нейросеть уже пишет художественные произведения. А недавно фантастический рассказ, написанный ИИ, вошел в шорт-лист престижного литературного конкурса.
Думали ли о том, что искусственный интеллект когда-нибудь сможет вытеснить представителей творческих профессий с рынка? Не боитесь конкуренции?
– О том, как искусственный интеллект заменил труд писателей, поэтов и журналистов, описал Виктор Пелевин в романе S.N.U.F.F.
С удовольствием покажу, как это может произойти в изобразительном искусстве.
Условно разделим художников на три типа.
Гении. Для меня тайна, как они работают. Думаю, искусственный интеллект им не грозит.
Трудоголики. Это Илья Репин, наш Аркадий Пластов, иллюстраторы Евгений Кибрик, Орест Верейский. Скромно причитаю себя к этому ряду. Долгая работа над эскизом. Поиск натуры. Какое огромное количество этюдов с натуры у Репина и Пластова! Аркадий Александрович говорил: «Начать новую картину – все равно что корову завести». Орест Верейский, приступив иллюстрировать «Тихий Дон», отправился на родину Шолохова и почти год рисовал с натуры. Евгений Кибрик, работая над романом «Как закалялась сталь», обходил стадионы во время матчей и ПТУ в поиске героев своих иллюстраций.
Убежден, что искусственный интеллект не коснется трудоголиков.
Дизайнеры. Это мастера делать коллажи. Пример. Надо сделать иллюстрацию: длинноногая лысая девушка в кожаном плаще стоит среди развалин готического храма. Все перечисленные слова набираем в поисковике «Яндекса», просматриваем сотни изображений, сохраняем в отдельных папках. Потом делаем коллаж и обрабатываем фильтром фотошопа, как в материале, так в стиле.
Именно это сегодня и делает искусственный интеллект.
– Чем еще вы могли бы заниматься в этой жизни?
– Я бы хотел научиться водить машину, чтобы к теще ездить в деревню в Велико-Новгородскую область. Но очень рассеянный. Боюсь сбить кого-нибудь. Так что по старинке нанимаю водителя.
– Случаются ли у вас длительные перерывы в работе (может быть, вынужденные)? Чем вы их заполняете? Что для вас – идеальный отдых?
– Самое досадное – перерыв в работе. Слава Богу, такое случается нечасто и ненадолго. Работаю без отпусков. Но силою воли заставляю себя отдыхать по воскресеньям. Причина религиозная. Сказано: шесть дней работайте, на седьмой отдыхайте. Хотя позволяю себе добрые дела, которыми жена охотно пользуется.
– Оноре де Бальзак литрами пил кофе, Чарльз Диккенс мог целый день провести в городском морге, а Пабло Пикассо не выбрасывал старую одежду и даже обрезанные волосы из страха потерять часть своей «сущности». А у вас есть фирменные привычки или ритуалы?
– Стараюсь «чисто ходить перед Богом». Не верю даже в народные приметы.
– Над чем масштабным сейчас работаете?
– Впереди ждет «Королева Марго» Александра Дюма. Питерское издательство «Качели».
– Что посоветуете начинающим иллюстраторам?
– Меня многие спрашивают примерно так: «Я успешный клерк в банке, мне 33 года, ненавижу работу, в детстве неплохо рисовал, но родители настояли на профессии экономиста, хочу стать иллюстратором, посмотрите мои работы, возможно ли это?»
Отвечаю: нет, невозможно. Иллюстратором становится человек одержимый, идущий поперек воли родителей, готовый долго голодать и ходить в заплатанной одежде двадцатилетней давности. Мой гонорар за иллюстрацию – это ваш обед в ресторане. Хотя в советское время на гонорар за книгу покупали машину. Время ушло. Неизвестно, что завтра станет с книгой. Не рискуйте. Рисуйте в стол, как я пишу рассказы.
Беседовала Татьяна Задорожняя
Иллюстрации предоставлены В. Люлько
г. Ульяновск, ул. Робеспьера 112а
Тел.: +7 (8422) 44-53-53
При использовании материалов сайта ссылка www.uldelo.ru обязательна. 12+